Сначала о фондах. Что они будут собой представлять. Куда конкретно инвестировать — пока неизвестно. «Мы приветствуем и одобряем создание фондов климатических инвестиций (ФКИ), включающих Фонд чистых технологий (ФЧТ) и Стратегический климатический фонд (СКФ) под управлением Всемирного банка, — говорится в официальном сообщении саммита — На сегодняшний день члены “группы восьми” обязались внести в эти фонды приблизительно 6 млрд долларов США в качестве взносов в рамках официальной помощи развитию и приветствуют обязательства со стороны других доноров». Заявлены и другие инвестиции — в фундаментальные и прикладные НИОКР в сфере экологически чистых энергетических технологий. Для их развития и коммерциализации, в том числе посредством прямого государственного финансирования и принятия налоговых мер для поощрения частных инвестиций, члены «группы восьми» обязались «выделять непосредственно на нужды НИОКР государственные ассигнования в объеме свыше 10 млрд долларов США в год на протяжении нескольких последующих лет».
Суммы названы значительные. Впрочем, больше этих сумм впечатляет срок снижения выбросов на 50% — 2050 год. Дата реализации самого масштабного соглашения отложена на такой значительный срок не случайно. Дело в том, что до сих пор главным тормозом международных договоренностей о сокращении выбросов углекислого газа, который многие ученые считают основной причиной изменения климата, выступали Соединенные Штаты. Раз за разом США ставили под сомнения утверждения о потеплении климата и, главное, о том, что изменения вызваны деятельностью человека. Не желая рисковать своей промышленностью ради не подтвержденных до сих пор климатических гипотез, США так и не ратифицировали Киотский протокол — основополагающий документ для стран, решивших сократить выбросы углекислого газа. Теперь именно под давлением президента США Джорджа Буша саммит «большой восьмерки» принял решение сократить выбросы углекислого газа на 50% лишь к 2050 году, что позволит США дать своей промышленности и, главное, энергетике время для реформирования. С новым планом лидеры «большой восьмерки» планируют выступить на конференции ООН в Копенгагене, которая пройдет в конце 2009 года.
Параллельно с данным проектом лидеры стран Евросоюза предлагают более узкую программу сокращения выбросов СО2: ЕС обещает в одностороннем порядке сократить свои выбросы на 20% уже к 2020 году, а если такие страны, как США, присоединятся к этой программе, ЕС сократит свои выбросы к 2020 году на целых 30%.
Впрочем, до сих пор остается совершенно непонятным, как именно будет достигнут такой прорыв в экологической политике развитых стран. Отличным примером неспособности развитых стран — прежде всего Европы — сократить выхлопы СО2 является европейская автопромышленность. Европейские автопроизводители так и не смогли существенно снизить выхлопы своих автомобилей. Еще в 1995 году Еврокомиссия приняла нормы, по которым к 2012 году средний выхлоп СО2 нового автомобиля не должен был превышать 130 граммов на километр. В качестве промежуточного этапа был выбран 2008 год, к которому выхлоп СО2 должен был составить 140 граммов на километр. Уже сейчас очевидно, что эти нормы не будут достигнуты: с 1995 года средний выхлоп нового европейского автомобиля всего лишь сократился со 190 до 170 граммов на километр. Таким образом, даже самая передовая с точки зрения экологии европейская автопромышленность, даже перед угрозой штрафов со стороны Еврокомиссии, смогла снизить за 12 лет выхлоп СО2 лишь на 10,5% — и то лишь только для новых автомобилей: общий выброс СО2 европейского автопарка практически не сократился.
Не лучше обстоят дела и с переходом на альтернативную энергетику. Несмотря на то что тепловые электростанции, работающие на угле, мазуте и природном газе, являются одними из основных загрязнителей атмосферы углекислым газом, альтернативная энергетика до сих пор остается совершенно маргинальной частью энергетического рынка. Даже в Германии, где переход на энергию солнца и ветра является государственной политикой, граничащей с религиозным поклонением, альтернативные источники энергии производят лишь 5% от потребляемого в стране электричества. Между тем угольные электростанции производят 45,3% потребляемого в Германии тока, при том что именно угольные электростанции являются самыми «грязными» с точки зрения выхлопа СО2 — для производства на угольной электростанции 1 кВт/ч энергии в атмосферу выбрасывается от 950 до 1150 граммов СО2, в то время как для газовой теплоэлектростанции этот показатель равен 128 граммам, для гидроэлектростанции — 40 граммам, а для атомного реактора — 32 граммам.
Ситуация в Великобритании тоже примерно такая же. Альтернативная энергетика — в основном ветряки — дает все те же 5%. К 2020 году будет вроде бы 15%. Но для этого надо еще создать собственную систему производства подходящего энергооборудования.
Для того чтобы снизить эффект выхлопа СО2 тепловыми электростанциями, лидеры «большой восьмерки» решили запустить 20 пилотных проектов по возведению рядом с тепловыми станциями хранилищ углекислого газа по образцу хранилищ отработанного ядреного топлива. Такие проекты уже действуют в ряде стран, где СО2 закачивается в естественные подземные полости. Однако данные способы выглядят полумерами.
Фактически единственным реалистично выглядящим способом резкого сокращения выбросов углекислого газа является отказ от использования тепловых электростанций и переход на атомную энергетику. Главным сторонником такого решения является президент США Джордж Буш, в той или иной степени его поддерживают и остальные лидеры «восьмерки» — за исключением Ангелы Меркель, представляющей Германию. На настоящий момент, все страны «восьмерки», кроме Италии, имеют действующие АЭС, и все страны, кроме Германии, хотят строить новые. Новое правительство Сильвио Берлускони решило вернуться к мирному атому. А доля мирного атома в энергобалансе Франции составляет 78% (в России 16%).
Почему же так упорствует Германия? В этой стране понятие «атомная энергетика» находится на шкале общественных симпатий где-то между геноцидом и российской экономической экспансией. Энергетическая политика Германии не поддается анализу с точки зрения человеческой логики, поскольку она исходит из двух взаимоисключающих посылок: уменьшения выброса углекислого газа и отказа от ядерной энергетики. В итоге, если сегодня общая мощность немецких угольных теплоэлектростанций составляет 45 ГВт, то в ближайшие годы энергетические концерны планируют построить угольные электростанции общей мощностью 25 ГВт — при том что по производству углекислого газа угольные электростанции в 2,5 раза превосходят свои газовые аналоги (тоже политически недопустимые в Германии, стремящейся сократить потребление российского газа) и в 30 раз — атомные электростанции. Между тем, по мнению экономического советника президента США Буша Джеймса Коннэтона, для достижения цели «восьмерки» — сокращения выбросов углекислого газа на 50% к 2050 году — с помощью одних только АЭС в мире надо построить 272 атомные электростанции, при том что сегодня в мире работают 439 АЭС. Ядерный компромисс, предлагаемый США, может стать единственным реализуемым решением, при котором защита климата не вступает в конфликт с достигнутым на сегодня уровнем жизни. Теперь весь вопрос упирается в то, станет ли Германия тем непрошибаемым тормозом, который не даст мировым державам двигаться к устойчивому росту экономики, не связанному с экологическими проблемами, — иными словами, будет ли Германия теперь играть ту роль, которую последние годы играли США.