Холостяцкая хроника
Сорокадвухлетний Гогита Читившили, крепкий мужик со звездами, вытатуированными на плечах, выходит из тюрьмы, где отсидел 14 лет за ограбление. Собственно, кроме этих звезд и престарелых родителей у Гогиты ничего нет — его дом стар и похож на коровник, стена треснула, из окон дует… Профессия героя — две руки, и он берется за любую работу, дома и на стороне. Но главное, у Гогиты нет жены, а без жены что за дом? И вот он находит в интернете Маку, корпулентную кондитершу. Все хорошо, вот только Гогиту и его маму одолевают сомнения: сто с лишним килограммов — не слишком ли это много?
Сам по себе милый, но слишком эфемерный, легковесный, едва очерчивающий житейские траектории и характеры героев, док Когуашвили приобретает смысл и глубину, еcли смотреть его в контексте всей фильмографии режиссера. В двух своих предыдущих игровых картинах — «Прогульщиках» и «Слепых свиданиях» — Когуашвили развивал поэтику, которую можно назвать «усовершенствованным ранним Иоселиани»: слоняющиеся по экрану герои, гиперреалистический сценарий, отказ от излишней артикуляции, как в манерах героев, так и в поведении камеры, нежно вмещающей в поле зрения реальное: морской ветер, трещины в стенах квартир, бедняцкую пищу, старые обои. Все это одновременно выглядело и слепком жизни, и виртуозной драматургической конструкцией, тонко работающей с культурными кодами постсоветского зрителя. «Гогита» отчасти переворачивает это представление о режиссерском методе с ног на голову: Когуашвили берет реального, живого героя, который выглядит абсолютно как персонаж его игровых фильмов, выталкивает вперед и словно говорит: смотрите, это — правда, и то — тоже было правдой.
С другой стороны, мы прекрасно знаем, что чистого документа в кино не бывает, и поразительное сходство живого Гогиты с придуманными Сандро или Чеки — это, возможно, такой же артефакт, как и детали его вольной жизни: шатания по батумской набережной, свидания у скелета динозавра, свадьба, на которой влезший в кадр родственник залпом выпивает литр мутной чачи из хрустального рога, и абсолютно кинематографический выход в снежную степь, куда Гогита и Мака выходят, взявшись за руки, словно для свадебной фотографии. Впрочем, какая разница, что подражает чему: жизнь искусству или искусство жизни? Главное, что семейная идиллия состоялась и без похудения.
Виктория и Абдул
Режиссер — Стивен Фрирз
С 14 декабря 111 мин
Драмедия Стивена Фрирза рисует буколическую картину дружбы между главой величайшей империи своего времени и клерком из колонии, назначенным скучающей королевой на должность личного секретаря. Все расистские предрассудки тут одним движением сметены с фигуры королевы на ее ближайшее окружение, сборище усатых чопорных гадюк, и Виктория сияет как светоч прогресса и политкорректности (в современном, не викторианском понимании). Смешно. Нет, в самом деле — смешное кино!
Для людей
Для желающих поржать
Близкие
Режиссер — Ксения Зуева
С 14 декабря 90 мин
Трагикомический парафраз «Нелюбови»; впрочем, все сходство фильма Ксении Зуевой с фильмом Звягинцева ограничивается, скорее, нечувствительностью обоих режиссеров к общим местам и сценарным штампам. Здесь мы тоже имеем дело с неблагополучной в моральном отношении семьей, все члены которой друг друга ненавидят. Но — важное отличие! — в малометражной квартире быковатого предпринимателя из «Близких» живет еще и бабушка, и младший, «вялый» сын ее как раз очень любит и из дома убегать не собирается.
Для людей
Темные времена
Джо Райт
С 18 января 125 мин
Помните «Дюнкерк» Кристофера Нолана? Фильм Джо Райта рассказывает о том, что происходило в это самое время в Лондоне. Уинстон Черчилль только что сменил на посту премьер-министра Чемберлена, уступавшего практически всем требованиям Гитлера. Мрачный Черчилль пьет виски на завтрак, курит одну сигару за другой и пытается предвидеть будущее мира. С такой подачей легко скатиться в античную драму, но Гари Олдман, загримированный до неузнаваемости, играет премьера как живого, жадного до жизни человека.
Для людей
Вечеринка
Режиссер — Салли Портер
71 мин
Смешной до невозможности фильм-спектакль о семейном торжестве, превратившемся, по законам жанра, в трагикомедию. Празднование карьерной победы Джанет (Кристин Скотт Томас), оппозиционного политика феминисткой окраски, превращается в череду признаний и разоблачений после того, как ее полубессознательный муж Боб обьявляет всем о своей неизлечимой болезни. Аудитория — немецкий гуру в жилетке, его жена, их старая подруга-лесбиянка и ее радфем-супруга, только что узнавшая, что беременна аж тремя мальчиками (тройная гендерная угроза внутри!), плюс накокаиненный финансист, классовый враг всех присутствующих.
Для людей