Нассим Талеб как всегда бескомпромиссен. В этот раз он решил классифицировать людей по модели поведения, которую те для себя выбирают. Есть такие, кто способен рискнуть собственной шкурой, иначе говоря, кто платит по своим счетам, берет риск на себя, и есть другие — кто не решается это сделать. Существует еще и третья разновидность людей — кто ставит на кон не только шкуру, но и свою душу, то есть «платит по чужим счетам ради блага других или всеобщих ценностей». Это люди высшего сорта, единственная положенная им награда — смерть. Тем, кто не готов ничем рисковать, достаются мелкие почести и большие зарплаты: «Лучший раб — тот, которому вы переплачиваете, причем он это знает и страшится утратить свой статус». По еще одной аналогии Талеба, люди, не способные рискнуть собственной шкурой, подобны собаке, сидящей на привязи и бахвалящейся «перед волком тем, в каком комфорте и какой роскоши живет». Такие люди «трясутся от страха, когда их унижает начальник. Девяносто пять процентов мозга работника работает на компанию… чего компания и добивалась».

Рабами могут быть не только наемные сотрудники больших корпораций, но и высокопоставленные работники госструктур — даже те, кто рискует чужими жизнями. Рабами бывают и политические лидеры, «которые могут попасть под огонь собственной партии и должны соизмерять каждое свое высказывание с тем, насколько его может исказить пресса». По мнению Талеба, в конфронтации глав стран — членов Североатлантического альянса и Владимира Путина российский президент «выглядит и действует как свободный гражданин, противостоящий рабам, которым нужны комитеты и одобрение — и которые, само собой, примут любое решение, чтобы повысить свой рейтинг». Далее следует пассаж, не нуждающийся в комментариях: «Поведение Путина гипнотизирует его поклонников, в том числе христиан Леванта, особенно православных христиан, помнящих о том, что флот Екатерины Великой прибыл, чтобы вновь зазвонили колокола собора Святого Георгия в Бейруте. Екатерина Великая была последним “царем с яйцами”, именно она отобрала Крым у Османской империи».

Талеб не упускает случая блеснуть начитанностью. Он делает это со страстью неофита, который до какого-то момента пытался быть как все, а потом почувствовал: сила достигается, только когда начинаешь плыть против течения. Ему всюду видятся покровы иллюзии, и он не упускает случая сорвать их. Познания в истории Древнего мира позволяет Талебу проводить неожиданные параллели — и мы понимаем, что некоторые ритуалы бесконечно воспроизводятся человечеством. Так, благотворительность он сравнивает с симонией — средневековой практикой торговли должностями и продажи индульгенций. Наблюдая за потоком денег, жертвуемых на благотворительность, Талеб отмечает, что часть из них неизменно уходит на рекламу источника поступления средств и организационные расходы. Что это, если не симония и продажа индульгенций: «надуть мир на миллиард», а затем потратить несколько миллионов на благочестивый образ в глазах общественности?

Талеб делится