Максим Диденко — один из самых востребованных театральных режиссеров. Дебютировав в этом качестве семь лет назад, он сумел выработать собственный режиссерский почерк, делающий его постановки непохожими ни на какие другие. Прежде всего, каждый раз Диденко создает новый проект, к которому пишется текст инсценировки и сочиняется оригинальная музыка. Сейчас он едва ли не самый желанный в лучших театрах России режиссер. Среди наиболее ярких и обсуждаемых его постановок, тех, что у всех на слуху, — «Идиот» и «Цирк» в Театре Наций, «Чапаев и пустота» в театре «Практика», иммерсивное шоу «Черный русский» и спектакль «Конармия» в Школе-студии МХАТ. В драматургическую основу его новой работы на сцене Театра на Таганке легла пластинка Владимира Высоцкого «Алиса в Стране чудес». «Эксперт» поговорил с режиссером о его драматургических пристрастиях и режиссерском методе.

— Как вы выбираете литературные произведения для создания их сценической версии? По каким критериям?

— Первый критерий — это человеческая приязнь. Второй — контекст места, ситуации и времени. В случае «Алисы» материал выбирал не я — мне его предложила Ирина Апексимова. Она сказала, что есть идея сделать ко дню рождения Владимира Высоцкого мюзикл по его пластинке «Алиса в Стране чудес». В данном случае мне было интересно место — Таганка. Интересен Льюис Кэрролл как писатель. Все-таки «Алиса» — это каноническое произведение мировой художественной литературы. Для меня Высоцкий — герой советской мифологии вроде Геракла, а Таганка в прошлом — Олимп русского театра. Очень интересное сочетание всех компонентов, поэтому я согласился.

— Почему вы решили именно так интерпретировать «Алису» — ведь зритель, который придет на ваш спектакль, не увидит последовательного переложения содержания пластинки?

— У него очень мало шансов на это. Их практически нет. Решения принимаются по-разному — это же поток жизни. Иногда во сне приснится что-нибудь, посмотришь внутренним взглядом в этот параллельный воображаемый мир — там что-то показывают. И видишь: нужно делать именно так.

— Все вот так спонтанно?

— Мир — иррациональная штука. Мы думаем, что наши поступки рациональны, но это лишь отчасти так. В мире необъяснимого гораздо больше, чем объясненного. Люди пытаются все организовать, упорядочить, но в основном это жалкие попытки.

— Почему вы так часто обращаетесь к советской культуре и используете ее как мифологическую основу для своих спектаклей? С чем это связано?

— Это связано с тем, что я родился в 1980 году. В стране, которая называлась Советский Союз. Я родился в Омске. И даже был октябренком и пионером. Прожил в этой стране одиннадцать лет. Давал пионерскую клятву, пел гимн Советского Союза, был абсолютно советским человеком. Советская эстетика, история — это неотъемлемая часть меня. Мне стало интересно, что это такое — советское время, потому что в моем непосредственном детском восприятии это была жизнь в идеальном мире. Мне захотелось разобраться, из чего тот мир был сделан, как он возник и куда исчез. Я теа