Владимир Литровник — звукорежиссер фильмов «Высоцкий. Спасибо, что живой» и «Остров», за каждый из которых он получил «Нику». За картину «Адмирал» его удостоили премии «Золотой орел». Его новейшая работа — фильм «Викинг», где он еще раз стал частью творческой команды продюсеров Константина Эрнста и Анатолия Максимова. Мы поговорили с Владимиром о значении звука в современном кино.
— Как звук создает образ в сознании зрителя?
— Когда человек выходит с просмотра и его спрашивают: «Как тебе звук в картине?» — а он отвечает: «Звук как звук. Все нормально», это означает, что в кинотеатре он был в комфортных условиях, понимал, что такие же звуки он слышит на улице. Звукорежиссер точно передал ощущения, которые человек испытывает в реальной жизни. С одной стороны, здесь высокий класс работы режиссера, с другой — зритель ее не видит, а вот если звук будет плохим, он сразу это заметит: «Звук плохой».
В этом горе звукорежиссеров: чем выше их класс, тем меньше их замечает окружающий мир. Я считаю, что исправить звуком что-то плохо снятое невозможно. Можно что-то улучшить, а можно — ухудшить. У меня были случаи, когда хороший звук убивал не слишком хорошее изображение. Нужно понимать, что участвуешь в командном деле: до тебя это придумали, до тебя сняли и смонтировали и, будь любезен, не выходи из определенных рамок. Ты талантливый и умный, ты умеешь делать звук, но нельзя побуждать зрителя сравнивать звук с изображением и драматургией. Ты сделал замечательный звук для себя, для коллег, и этому все рады — кроме зрителя и создателей фильма. Тут надо наступить на горло своим амбициям и либо не участвовать в этой истории, либо участвовать ровно настолько, насколько необходимо.
Иногда звуком можно создать целый закадровый мир. Герой услышал воронье карканье — ничего страшного, он услышал, что взвели курок пистолета, и ситуация резко поменялась. Ему стало страшно — и зрителю тоже. Звуком можно создать ощущение времени. Вот мы сидим с вами в зале, и, если бы здесь окна были зашторены, мы бы не знали, какое сейчас время года, время дня. Но если слышны тихие звоночки трамваев, то можно предположить, что это ночь. Если мы слышим ходики или как капает вода из не до конца закрытого крана, значит, это ночь. Существуют звуки, которые сами по себе не живут — только в паре с чем-то другим. Если мы не видим, что за окном идет дождь, то дождь в звуке воспринимается как плохой шум. Зрителю это трудно объяснить. Ему надо увидеть окошко с дождем, тогда он поймет, что идет дождь, и уже все равно, видит он его или нет. Существует еще один прием, который прекрасно работает: ввести звук удара грома. Он однозначно воспринимается как возможность дождя. Прогремел гром, пошел дождь, и зрителю понятно, что происходит. Мы можем создать любую эмоциональную атмосферу звуком — в зависимости от задачи. Иногда эта атмосфера иллюстрирует, иногда по принципу контрапункта резко контрастирует. Мой любимый пример — фильм «Профессионал»: в финале Бельмондо убивают из вертолета и звучит замечательна