В небе на трубе
О чем сейчас до кровавых пальцев спорят кинокритики в Фейсбуке? Конечно, не о «Большом» Тодоровского — им начнут восхищаться и ужасаться ближе к середине мая (хотя фильм уже показали прессе и публике Большого театра). Главная мишень уже, считай, третью неделю — несчастное «Время первых», «Челленджер» российского кино, потерпевший крушение на самом старте. Есть много бизнес-теорий, объясняющих катастрофу, — от отсутствия массированной поддержки со стороны телеканалов до отсутствия в РФ института кинозвезд (когда, на секундочку, вы последний раз видели Хабенского в большой роли на киноэкране? А Евгения Миронова?).
Мне кажется, проблема тут не столько в ошибке трезвого расчета, сколько в самой, так сказать, технологии космолетостроения в русском кино. Дело в том, что увлекательно рассказать о космосе правду очень трудно. Нужно врать, передергивать, подтасовывать и пририсовывать — например, знаменитая «Гравитация» вся составлена из гипербол. А у нас космос — тема еще более скользкая, чем балет. Последний повод для гордости. Тут можно соскальзывать только в сторону плакатного героизма, а он публикой осваивается с трудом. При этом жизнь космонавтов — идеальный материал для так называемого артхауса, привыкшего копаться в тонкой механике эмоций и бытовых сцен.
Но откуда вообще я знаю про космос? А вот откуда. Недавно в Москве показали полузабытый фильм румынского документалиста Андрея Ужицы «Оторванные от настоящего», монтированный из хроники, которую снимал на «Бетакам» Сергей Крикалев, рекордсмен по пребыванию в космосе, улетевший на орбиту в мае 1991-го, еще из СССР, а вернувшийся в марте 1992-го — уже в независимую Россию. Главное открытие от просмотра «Оторванных» — удивительная прозаичность космического подвига. А в том, что это подвиг, можете не сомневаться: во всяком полете что-нибудь да случается в первый раз. Например, Крикалев с Волковым обнаружили на станции «Мир» провезенные кем-то контрабандой спички и свечу и сняли на видео первые эксперименты с огнем в невесомости (потом кассету пришлось спрятать подальше, чтобы не спровоцировать служебного расследования). Или вот другой случай: во время монтажа новых элементов на поверхности станции у космонавта Арцебарского вышла из строя система охлаждения скафандра. На видео — рутинные медленные движения громоздких фигур, а спокойный закадровый голос космонавта сообщает, что этот случай «заставил по-новому оценить границы человеческих возможностей». И в этой почти незрелищной коллизии картинки и текста куда больше драмы, чем во всем натужном пафосе «Времени первых». Почему? Потому, что в реальной космической жизни есть время и дискотекам с переодеванием, и дурацкому катанию на какой-то ненужной металлической трубе… Тем самым штрихам, которые превращают парадный портрет в живого человека.
Затерянный город Z
Джеймс Грей
Новый фильм Джеймса Грея, прежде никогда не выходившего за границы Брайтон-Бич и снимавшего исключительно драмы о сложных судьбах второго поколения русско-еврейских эмигрантов, — нечто совершенно новое. И для режиссера, и для Голливуда. Жанр фильма о тропических приключениях сегодня возможен только в виде ироничного пастиша в духе «Индианы Джонса» — но Грей снимает кино о путешествии отважного англичанина в дебри Амазонки со всей сентиментальной серьезностью, так, как будто еще не снят «Лоуренс Аравийский». Змеи, пираньи, москиты, индейцы, осыпающие путешественников градом стрел, — все в лучших традициях колониальной литературы.
Перестрелка
Бен Утили
Фактически фильм-спектакль, на две трети состоящий из ожесточенной перестрелки между парой торговцев оружием (Шарлто Купли и Арми Хаммер), двумя членами ИРА (Майкл Смайли и усатый Киллиан Мерфи — дело происходит в 1970-х, так что все актеры тут щеголяют приталенными пиджаками, бадлонами или бакенбардами), посредником (Бри Ларсон) и загадочными снайперами. Весь экшен разворачивается исключительно внутри мрачного склада из железобетона. Камера вместе с героями ползает по пыльному полу, каждый выстрел сопровождается комическими куплетами. Короче, после социальной критики «Высотки» Уитли возвращается к тому, что умеет снимать лучше всего, — кроваво-черной комедии.
Идеаль
Фредерик Бегбедер
Экранизация романа десятилетней давности, сделанная самим же автором. Для тех, кто не следит за творчеством Бегбедера: «Идеаль» — ироничный отчет о многочисленных поездках Бегбедера в гостеприимную Москву (дивы в клубах, кокаин, снега, исповедь в храме Христа-Спасителя и прочая клюква). На экране райский образ России несколько приглажен, и фильм замечателен в первую очередь, как всегда, неожиданным появлением актера Алексея Гуськова, обладающего необычным талантом превращать в уморительный мискаст любую роль.
Любовь и страсть. Далида
Лиза Азуэлос
Байопик известной французской (хотя вообще-то итальянской) певицы со всеми положенными этому жанру атрибутами: трудное детство в Египте, консервативная, но дружная семья, песни, концерты, пластинки, диско сменяет шансон, мужчины вокруг стреляются один за другим. Впрочем, самоубийства происходят где-то за кадром; интересная история с помолвкой, расторгнутой из-за участия Далиды в «непристойном» конкурсе красоты, опущена, косоглазие певицы заменено на близорукость… Наконец приходит черед и самой Далиды: незаметно для зрителя приняв барбитураты и эффектно запив их виски, она засыпает навсегда, дав во сне свой последний концерт.