На Каннском фестивале состоялась премьера нового фильма Андрея Звягинцева «Нелюбовь». Именно эта лента открыла конкурсную программу фестиваля. Первую реакцию иностранных критиков можно охарактеризовать как восторженную. «В фильме “Нелюбовь” пульсирует сила мощного, строгого кино, складывающегося из кадров и движений камеры, обладающих монументальной выразительной силой, выверенных безупречной режиссурой», — цитирует РИА «Новости» итальянского критика Антона Джулио Онофри.
Обозреватель сайта Meduza Антон Долин охарактеризовал «Нелюбовь» как «превосходный психологический триллер», «фильм сумерек и ночи, сгущающейся тьмы, живущей на экране своей жутковатой жизнью». «Настолько же, насколько “Левиафан” был фильмом о государстве, “Нелюбовь” — картина о гражданском обществе. Родные могут отвернуться от тебя; чужие — помочь и спасти. Волонтерские отряды, молча и деловито бросающиеся на помощь, дают в фильме альтернативу повсеместному, в буквальном смысле опасному для жизни равнодушию. Новый виток такой социальной активности стал в последние годы реакцией на подавление политических протестов российскими властями. “Нелюбовь” показывает, что солидарность все-таки возможна даже там, где каждый сам за себя, и человек человеку зверь», — развивает мысль обозреватель «Медузы».
Шум по поводу каннской премьеры дошел до публициста Дмитрия Ольшанского, который, судя по всему, фильма не видел, но счел нужным высказаться на своей страничке в фейсбуке по поводу творчества режиссера, фильмы которого получают такой общественный резонанс и провоцируют самые полярные мнения: «В мире есть явления натуральные, а есть — из пластмассы. Хорошие, плохие — все равно. А просто — вот идет живой человек, а вот передвигается по заданной траектории пластмассовый человек. Режиссер Балабанов был натуральный. С отчаянием, ненавистью, депрессией, макабром, кровищей, но во всем — сплошная подлинность, и ничего, кроме нее. А режиссер Звягинцев — пластмассовый. Айл тэлл ю биг драма про рюсски мьюжикс, страдающих от блади Пьютин диктатур и пьющих водкю, плюс тарковщина в качестве символических завитушек: лошадки, птички».