Верещагин погиб уникальной для художника смертью. Как только началась Русско-японская война, он в свои шестьдесят с лишним отправился на фронт. Когда эскадренный броненосец «Петропавловск» под руководством адмирала Макарова вышел в рейд к месту гибели другого русского миноносца — «Страшный», Верещагин был на его борту. «Петропавловск» принял бой с японскими крейсерами и попался в расставленную японцами ловушку — минное заграждение напротив выхода из Порт-Артурской гавани. Взрыв японской мины был усилен сдетонировавшим корабельным боезапасом. Корабль погрузился в воду носовой частью. Затем взорвались котлы, и «Петропавловск», разломившись напополам, ушел под воду. Из 700 человек экипажа спаслись только восемьдесят. По их свидетельствам, до самого последнего момента Верещагин делал наброски для будущих картин. Гибель «Петропавловска» смогли зафиксировать с берега сразу два фотографа: один по фамилии Петров, второго мы знаем как поручика Ручьева. И тот и другой сделали нас очевидцами смерти Верещагина.

Он умер как путешественник: вдали от родины — и как художник-баталист: делая зарисовки военных действий. Он не только изображал их на своих полотнах, но и сам принимал в них участие. Его полотно «Апофеоз войны», на котором изображена гора черепов, стало одним из самых ярких антивоенных высказываний и самой узнаваемой его картиной. Верещагин писал войну с самой неприглядной ее стороны — чего стоит только его картина, где изображен смертельно раненный солдат, который бежит и не может остановиться. Верещагин видел его своими глазами и был настолько поражен этой смертью, что сделал ее сюжетом живописного полотна. «Фурия войны» преследовала Верещагина до его самых последних дней. После туркестанской и балканской серий, принесших ему мировую славу, на протяжении более пятнадцати лет он создает серию картин о войне 1812 года. Мы видим на его полотнах людей, на долю которых выпало суровое испытание, и выдержали они его с достоинством.

Свою смерть Верещагин нашел на Востоке. Там же пролегала бóльшая часть маршрутов его путешествий. Художник отличался поразительной работоспособностью и тщательно фиксировал все, на чем останавливался его взгляд, от архитектурных сооружений до подробностей быта. Это происходило в тот самый момент, когда западная цивилизация достигла вершины своего развития и на этой вершине осознала свою неполноту. Верещагин восполнял недостающие детали в картине мира человека второй половины XIX века. Как и в случае с батальными полотнами, мы видим на его картинах не романтизированный Восток, который так любили писать европейские живописцы, поддавшись прихоти собственного воображения, а Восток, каким нашел его художник, не склонный приукрашивать реальность. На этих полотнах и восточные красоты, воспроизведенные с фотографической точностью, и восточное безобразие. И здесь художник балансирует собственное восприятие окружающего мира: он не ставит перед собой задачу обличить его дисгармонию, но в то же время не поддается его очарованию.

Масштаб