Майкла Манна, автора целого ряда монографий, уже ставших классическими, по талантам и влиянию на современную социологию многие ученые сравнивают с Максом Вебером.

Издательский дом «Дело» начал издание на русском языке его четырехтомника «Источники социальной власти» (The Sources of Social Power). В нем Манн обращается к историческому анализу существа власти и социальных изменений. В отличие от других теоретиков, усматривавших в обществе какой-то один источник власти (например, марксисты видели его в капитале), Манн считает, что власть имеет четыре главных источника: экономический, идеологический, военный и политический, и ни один из них не является решающим. И что нет простой эволюционной или связанной с развитием модели социального изменения. Сложность переплетения этих источников власти делает социальных акторов неспособными полностью осознавать социальную ситуацию, в которой они находятся. Именно это делает непредсказуемым результат человеческих действий.

Недавно в России вышел заключительный том четырехтомника, остальные на подходе, и это, видимо, не случайно — для массового российского читателя он может быть наиболее интересен, так как посвящен современности, 1945–2011 годам. Мы расскажем именно о четвертом томе, поскольку в нем автор уделяет основное внимание краху советской модели и становлению нового российского государства, подъему Китая, развитию американского лидерства и его ослаблению в последние годы, наконец, переходу от социального государства к неолиберальному на Западе. И сконцентрируемся в своем очерке на описании Манном побед и поражений идеологии неолиберализма, которая изменила судьбы мира и оказалась стержнем тридцатипятилетия с середины 70-х годов ХХ века до конца первого десятилетия века XXI, потому что именно отношение к ней определяет взгляд автора на современный мир.

Неолиберализм и неизбежность Трампа

Мы используем для характеристики неолиберализма слово «идеология» вслед за Манном, который считал его не просто экономической теорией, а именно всеобъемлющей идеологией, аналогичной социализму или христианству, которая судит о мире как о ристалище сил добра и зла, и за неолиберализмом, естественно, закреплено исключительное право на трансцедентальное добро.

Но в отличие от других идеологий, которые возникали снизу, часто испытывая ожесточенное сопротивление элит, неолиберализм, как замечает другой известный политолог Дэвид Харви, которого цитирует Манн, был политическим проектом, призванным «восстановить власть экономических элит», подорванную за годы послевоенного «золотого тридцатилетия» социального государства и кейнсианской политики, направленной на смягчение классовых противоречий.

Как пишет Манн, это был реванш богатых, которые не только восстановили свою политическую и экономическую власть, но и отвоевали у бедных многие из их социальных достижений, что вылилось в резкое увеличение разрыва между ними: богатые стали многократно богаче, несмотря на все кризисы, а может, даже благодаря им, в то время как рабочие и бол