Наконец-то Госдума породила законопроект, против которого трудно что-либо возразить: в конце января депутаты приняли в первом чтении поправки к Кодексу Российской Федерации об административных правонарушениях, которые ощутимо ужесточают наказание за ненадлежащее обращение с памятниками культуры. К примеру, гражданин, повредивший памятник федерального значения, заплатит штраф в размере до 300 тыс. рублей (предел нынешней ответственности – 1,5 тыс.), должностное лицо выложит уже от 10 тыс. до 5 млн рублей (сейчас – 2-3 тыс.). Предприятию небрежное обращение с историческим наследием обойдется уже в сумму от 200 тыс. до 20 млн рублей, что примерно в тысячу раз больше действующих «тарифов».
Нарушение правил обращения с особо ценными объектами культуры, которые включены в список всемирного культурного и природного наследия, будет караться еще жестче – в зависимости от категории виновного компенсация возрастает в полтора-три раза. Так, физлицо за самовольный снос или повреждение памятника мирового уровня рискует заплатить до 500 тыс., чиновник – до 15 млн, юрлицо – до 60 млн рублей. Также вводится ответственность за нарушение порядка включения памятников культуры в госреестр объектов культурного наследия народов РФ либо за фальсификацию сведений этого реестра.
Сухие строчки документа звучали бы небесной музыкой для патриотов города на Неве, если бы не одно «но» – личность автора документа. Законопроект инициирован председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко, чье губернаторство запомнилось петербуржцам невосполнимым уроном, нанесенным облику Санкт-Петербурга. По оценке общественного движения «Живой город», за период правления Матвиенко, с 2003-го по 2011 год, Северная столица лишилась более 100 памятников культуры. Архитектурные «жертвы и разрушения» понесли буквально все центральные районы – снесены десятки исторических зданий на Литейном, Вознесенском, Лиговском, Московском проспектах, на набережных Мойки, Фонтанки, канала Грибоедова и Крюкова канала.
Даже на Невском проспекте, где вообще нет рядовой архитектуры, разрушены шесть зданий. Из наиболее памятных и болезненных потерь в памяти всплывают дома на углу Невского проспекта и улицы Восстания – выявленные памятники культурного наследия, погибшие в ходе строительства здания торгового центра «Стокманн». Или дома справа и слева от отеля «Невский палас», уничтоженные при создании подземного паркинга. Или дом генерал-полицмейстера Чичерина на Невском проспекте – памятник федерального значения, который был понижен в статусе до регионального. В ходе реконструкции значительная часть памятника снесена, в том числе уникальный овальный флигель XVIII века. Или дом князя Лобанова-Ростовского на Исаакиевской площади («Дом со львами»), возведенный архитектором Монферраном в начале XIX века, который реконструировался с большим скандалом. Эксперты ВООПИиК заявили, что памятник федерального значения потерял исторические интерьеры и объемы. Но инвестор переделал объект под гостиницу с надстройкой мансардного этажа.
Перечисление можно продолжать долго – снос был поставлен на поток. Администрация Матвиенко хорошо освоила такой инструмент легитимизации своей разрушительной деятельности, как понижение памятника в статусе или снятие его с охраны. Напомним, что в 2009 году экс-губернатор получила обращение за подписью главы парламентского Комитета по культуре Григория Ивлиева, в котором думцы требовали остановить вакханалию. Не помогло – руководство городского Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников (КГИОП) невозмутимо заверило, что все разрешения на снос выданы в рамках закона. И только в конце 2011-го, уже после переезда Валентины Ивановны в Москву, городской суд нашел грубые нарушения в приказе Смольного «Об уточнении состава выявленных объектов культурного наследия» от 2004 года, который исключил 38 исторических зданий из перечня охраняемых. Поздно – большинство из них были снесены ради строительства элитных кварталов и бизнес-центров.
Даже по самой беглой и приблизительной оценке, экс-губернатор, согласно предлагаемым ею расценкам, «науправляла» на десятки миллионов рублей штрафов. Увы, закон обратной силы не имеет – материальные претензии Матвиенко предъявить невозможно. И все же интересно: что подвигло бывшую петербургскую градоначальницу инициировать закон, с головой обличающий ее прежнюю градостроительную политику? Возможно, побудительный мотив аналогичен карандышевскому «Так не доставайся же ты никому!». Или за этим стоит желание поднять пошатнувшийся рейтинг популярности, «протолкнув» какой-нибудь популистский закон? С точки зрения бывшего губернатора Санкт-Петербурга, измотанного перманентными боями с градозащитниками, ужесточение мер по охране памятников – как раз то, что найдет положительный отклик в сердцах электората.
Или все же осознание и раскаяние? Покаяние в прегрешениях – вообще распространенная модель поведения российских политиков: Иван Грозный, Алексей Михайлович, Пугачев, Ельцин… Признанным мастером публичного самобичевания был царь Иван Васильевич, писавший в одном из своих посланий: «Я разумом растлен был, скоту стал подобен умом и разумением, поскольку голову осквернил желанием непотребных дел и помыслом о них, уста – рассуждением об убийстве, блуде и всяком злом деле, язык – срамословием и сквернословием, гневом и яростью». Но несмотря на письменно зафиксированное самоуничижение, он не раскаялся ни в убийстве печорских монахов, ни в казни митрополита Филиппа. Как, впрочем, и Валентина Матвиенко. Осенью прошлого года в интервью Владимиру Познеру она во всеуслышание заявила: «Конечно же, были ошибки, может быть, неосознанные, когда недооценили остроту той или иной проблемы. Но то, что мне пытались навязать – якобы правительство Петербурга разрушает исторический центр, – это ложь». Комментарии излишни.