«Эксперт Казахстан» решил побеседовать об отечественном научном потенциале со сведущим человеком. Однако для беседы мы выбрали не представителя академических кругов. Ербол Сапаргалиев в начале 90-х защитил диссертацию по масс-спектрометрам на физфаке КазГУ. Позже он перешел в бизнес и работал в представительстве производителя телекоммуникационного оборудования Huawei, а затем возглавил Центрально-Азиатский регион в компании—поставщике добавок для пищепрома Dalia Gree S ow Egg. Одновременно он защитил докторскую в лондонском университете Брунеля по теме, связанной с созданием аналоговых микрочипов — возможно, вскоре на таких схемах удастся создать искусственный интеллект. Взгляд на науку г-на Сапаргалиева, с его иностранным опытом, показался нам достаточно свежим.
— Что вы думаете о положении казахстанской науки?
— Сразу оговорюсь, что сам я наукой в Казахстане сейчас не занимаюсь. Последний раз я имел отношение к казахстанской науке, когда был студентом и готовил свой дипломный проект, базировавшийся на уникальной разработке группы ученых. К слову, возможно, потому что минуло полтора десятка лет, а та разработка до сих пор не реализована, несмотря на свое большое значение в мировом масштабе, мой настрой в отношении отечественной науки столь критический. Так вот, я не знаю внутренней кухни, которая за последние 15 лет, вероятно, сильно изменилась. Вместе с тем, поскольку я сторонний наблюдатель, который знает как функционируют научные системы в других странах, мое мнение может быть полезно. Если провести аналогии, взгляд изнутри — это как смотреть на дерево и судить о том, что оно из себя представляет, сидя на нижней ветке. А взгляд снаружи позволяет увидеть все дерево целиком.
— Ну и что все-таки, на ваш взгляд, представляет из себя это древо казахстанской науки?
— Прежде всего бросается в глаза, что в Казахстане понятия «научного потенциала» и «человека науки» не соответствуют современной действительности. Представления об этих вещах сформировались у нас еще в советский период. Россия, кстати, мало от нас в этом отличается. Хотя речь идет не только о теоретической или академической науке, но и прикладной, исследовательской, в любом случае ею якобы занимаются «очкарики» и «ботаники», далекие от реальности. Реальность же — это мир денег, который с наукой ничего общего не имеет. Такое восприятие характерно и для чиновников, и для бизнесменов, и для обывателей — для всех. Причем люди науки у нас далеко не столь почитаемы, как на Западе. Там нормой является уважительное отношение к образованным людям вообще, не говоря уже о людях науки, перед которыми в Великобритании, например, принято буквально кланяться. Результатом этого высокого статуса становится то, что ученые там занимают высочайшие посты на госслужбе, в ведущих корпорациях. У нас и у них разнится даже взгляд на то, кого, собственно, относить к людям науки.
— В чем это выражается?
— Вряд ли найдется в Казахстане человек, который отнес бы к этой категории Стива Джобса или Билла Гейтса, которые большую часть жизни занимались бизнесом. Но на Западе их причисляют к этой группе. Я спрашиваю себя, имеющего степень доктора в электронике, но занимающегося бизнесом: «Человек ли я науки»? И я отвечаю: «Да!» Потому что мой подход к любому вопросу, решение любой задачи остались прежними — системными. Наука формирует мышление, и в первую очередь учит человека учиться. Человек, постоянно совершенствующий свои навыки по самообразованию и самосовершенствованию, есть в сути своей ученый. Так вот, возвращаясь к дереву казахстанской науки… Если продолжить аналогию и сказать, что это дерево находится среди других таких же деревьев в лесу науки, то видно, что оно маленькое. Кто-то возразит в том духе, что мы — государство с относительно небольшим населением, быстро перешедшее от феодального строя к социализму, а затем окунувшееся в капитализм. И исходя из этого дерево казахстанской науки такое маленькое просто потому, что оно молодое. На мой взгляд, да, оно молодое, но и чахлое. Это доказывает даже ежегодная статистика по количеству зарегистрированных патентов в Казахстане. И критиковать за отсутствие научного потенциала казахстанское высшее руководство совершенно справедливо.
— То есть вы не находите для них оправданий?
— Теме науки не уделялось должного внимания годами, десятилетиями. Однако стоит помнить, что в мире тенденция такова: бедные страны становятся еще беднее, а глупые страны становятся еще глупее. При этом интеллектуальный потенциал любого народа является самым главным фактором его выживания. Тут все то же самое, что в мире природы. Посмотрите: гомо сапиенс смог выжить за счет своего интеллекта и доминировать среди других животных, которые сегодня вымирают. Ни красота животного, как у амурских тигров, ни их сила, как у вымерших мамонтов, ни размеры — как у динозавров, не стали решающими факторами для выживания. Точно так же для народов справедливо, что ни геополитическое положение, ни богатство недр не могут быть главными факторами выживания. Казахстан — это не территория, обозначенная на карте. Это не залежи и не миллиардные состояния отдельных казахов. Это — люди. Именно человеческий потенциал нужно в первую очередь развивать любому государству. И в массовом масштабе! Не удержусь от примера. В окружении враждебно настроенных стран есть крохотное государство Израиль, за 10—20 лет вырвавшееся в мировые лидеры по ВВП на душу населения. 85% населения — эмигранты, среди них 80% с высшим образованием. И это они сделали Израиль флагманом самой передовой науки и прежде всего медицины.
— Что может радикально подрывать интеллектуальный потенциал нации, на ваш взгляд?
— Одно из определений капитализма подразумевает классовость. Я считаю, что на него опасно ориентироваться. Особенно в наших условиях, когда классовость неминуемо вырождается в самодержавие. То есть, говоря словами Никиты Михалкова, общественное устройство, в котором есть быдло (мамбеты) и есть дворяне (голубая кровь, ак сюек). И, мол, так было, будет и должно быть. Иначе как же богатые будут богатыми, если не за счет бедных? Но это очень узкое мышление. Если мы говорим о конкурентоспособности своего рода, своей семьи, которая у казахов может насчитывать сотни и тысячи людей, то, конечно, спору нет — можно обогащаться за счет другого жуза, другой семьи. И такой подход сейчас распространен в Казахстане. Но речь-то идет о конкурентоспособности, о выживании всего народа! Мы же сейчас делаем хорошую мину при плохой игре. У нас как бы единое государство при, по сути, внутренней междоусобице. Но при таком подходе эффективнее каждому жузу выделить по территории. Тогда, во всяком случае, возникнут четкие правила игры, и мы не будем обманывать друг друга. Вот наше княжество, а вот — ваше. Но есть и другой путь без разделения на уделы. Наука позволяет элите и не только ей обогащаться не за счет кого-то внутри страны, а за счет всего населения планеты, удовлетворяя их нужды. Причем в науке «локального» не бывает. Открытие всегда имеет масштаб мировой. Любая уникальная идея является уникальной в глобальном масштабе. Когда ты занимаешься наукой, а не торговлей, то ты автоматически становишься потенциальным конкурентом не своих соседей по региону или региончику, ты выходишь на мировую арену.
— Вы уверены, что казахстанцы способны делать открытия мирового масштаба?
— Созидать, изобретать и делать открытия не так сложно, как кажется. Знания витают в воздухе, а муза может прийти к любому. И поверьте мне, одинаковых изобретений не бывает, если речь не о воровстве. Снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает. Изобретений хватит на всех. Другой вопрос — это воплощение их в жизнь. И вот это намного сложнее. Причем сложно это не только у нас. Недавно наткнулся на замечание изобретателя циклотронного пылесоса сэра Джеймса Дайсона о том, что делопроизводство в области изобретений в развитых странах настолько забюрократизировано, что требует немедленного вмешательства на уровне международных институтов… Возвращаясь к вопросу способности к изобретениям. Я изучал в частности то, как происходят мыслительные процессы в мозге.
— Это имеет отношение к научному потенциалу страны?
— Непосредственное. И почему, вы поймете чуть позже. Так вот, есть сознание и есть подсознание. Говорят, что человеческий мозг работает на 10—30% от своей мощности. На самом деле это байка, развенчать которую в ближайшие годы вряд ли удастся. Мозг непросто устроен, потому вокруг него и так много мифов. Исследования показывают, что все люди рождаются с примерно одинаковой структурой мозга. Утверждения, что существует какая-то голубая кровь, что у кого-то гены какие-то особенные — это ерунда. Количество нейронов в головном мозге у всех новорожденных находится в определенном диапазоне. Чувствительность этих нейронов универсальна. Цвет кожи, размеры, рост, цвет глаз и т.д. — все это абсолютно не имеет значения. И потом уже на этот чистый лист накладывается воспитание — один из факторов, способный добавить к развитию нервной системы более благоприятные условия или же убавить их. Группы нейронов, которых несколько миллиардов, сами по себе способны на невероятные вещи. Все, что происходит вокруг человека: звуки, картинки, ощущения — вся эта информация возбуждает рецепторы головного мозга. И фиксируется там! Причем качество рецепторов не зависит от того, насколько человек образован. На чувствительность рецепторов реально влияет, пожалуй, только текущее здоровье. Однако обычно человек не осознает большую часть информации, которая поступает в него. Поэтому и говорят, что человеческий мозг работает на 10—30%. В действительности остальные 70—90% — это огромный набор самых разнородных воспоминаний. Иногда мозг может, в обход сознания, выдавать потрясающие результаты. Бывают случаи, когда сущая деревенщина без образования, никогда не бывавшая в японском ресторане и не посещавшая заграницу, ощущает то, что называют шестым чувством или божественными откровениями. Однако чтобы откровения стали нормой жизни, а не редкой случайностью, мозг надо тренировать. И вот с этим в Казахстане проблемы. В действительности чем больший процент людей приучен мыслить системно, тем больше страна будет выдавать изобретений и открытий. Тем вообще экономика будет эффективнее.
— То есть образование как можно более высокого уровня должно покрывать как можно больше детей? Но ведь оно для этого должно быть в первую очередь бесплатным?
— Доступ к качественному образованию должен быть массовым и равным. Тогда на выходе будет получаться большее число самородков, да и просто вырастет человеческий потенциал в среднем по стране. Понимаете, даже когда студенты на занятия ходят с неохотой, скучают на лекциях, иногда пропускают их, но потом к сессии начинают все зубрить — даже такое обучение приносит пользу. Потому что информация, как бы то ни было, оседает у них в мозгу. И даже если в последующем они не используют конкретно эти полученные ими знания, работу находят вообще в какой-то другой сфере, все равно это люди с определенным навыком. Их рецепторы прошли через науку. В их черепах записалось то, что, может быть, когда-то поможет родиться какой-то совсем другой идее. Поэтому само по себе такое, казалось бы, ненормальное количество вузов в нашей стране — это хорошо.
— Итак, вы выступаете за то, чтобы…
— Я выступаю за то, чтобы все получили этот навык системного мышления, наполнили свои мозги информацией. Тогда в стране будет расти ВВП на душу, уровень жизни и другие подобные показатели. Причем всеобщее покрытие исключает сегрегацию по любым признакам. Например, национальному. Поэтому под казахстанским народом нужно подразумевать всех жителей страны. Создание условий для появления большего числа самородков — это задача государства, правительства, президента. Для развития науки многого не надо. Ключевой момент — обеспечить достойное — заметьте, я не говорю передовое — образование.
— А как насчет того, что мозг лучше всего работает, когда организм находится на грани выживания? Что, мол, тогда мобилизуются все ресурсы.
— Исследования показывают, что в такие моменты и в таких условиях количество нейронов, вовлеченных в деятельность, уменьшается во много раз по сравнению с моментами безопасности. Чем в более жестких и опасных условиях живет человек, чем более он себя чувствует некомфортно, чем меньше у него уверенности в завтрашнем дне, тем больше мобилизуются животные инстинкты, и определенные домены нейронов, ответственные за конкретный примитивный тип поведения, формировавшийся миллионами лет. И наоборот, чем больше обеспечена безопасность человека, его уверенность в завтрашнем дне, чем меньше на него давления в любом понимании этого слова, тем больше собственных интеллектуальных ресурсов тот задействует в сутки, в месяц, в год. Массовые акции протеста, которые мы наблюдаем сегодня в сытых странах, происходят не из-за того, что их участники голодают. На самом деле там до сих пор на пособие по безработице можно полмира объездить. Речь не идет об отстаивании права на кусок хлеба или крышу над головой. Однако люди там стали ощущать, что возникла угроза их безопасности, стабильности. Они стали больше переживать о том, будет ли у них пенсия в старости, о том, что станет с их детьми. Я могу уверенно сказать, что в тех странах, в которых у людей стало больше переживаний, неизбежно произойдет и снижение научной активности. Исследовательская, аналитическая деятельность находятся очень высоко над той деятельностью, которая определяет обычное бытие человека. Только когда мысли об обыденной действительности больше не возникают, научная деятельность становится плодотворной.
— То, что вы говорите, в принципе, очень похоже на то, как все обстояло в СССР, где статус академика был выше статуса члена политбюро ЦК КПСС, где образование было бесплатным и находилось на хорошем уровне. Но та же космическая программа все же осуществлялась в условиях жесточайшего стресса.
— Успехи в научной деятельности нельзя запланировать, их нельзя предугадать, предсказать, задать заранее и запросить. Муза или приходит, или нет. И эту музу нужно лелеять, относиться к ней бережно. Малейшее недоразумение, несоответствие может ее спугнуть. Именно поэтому важны такие понятия, как гарантии, стабильность, предсказуемость. В Казахстане этого нет. Достаточно вспомнить, что два года назад после многочисленных заявлений о гарантиях стабильного курса доллара он вдруг обвалился. При этом появились слухи, что кто-то на этом сделал миллиарды. Народ не только чувствует себя обманутым — он ощущает себя намеренно преданным. Государство должно быть прозрачным, предсказуемым, публичным. Вот о чем я говорю. Тогда и повысится конкурентоспособность страны, станут вырисовываться ниши, которые может занять народ в мировой экономике. Если ниша производства потребительской электроники занята Тайванем, производство софта — Индией, автомобилей — Германией и т.д., то наша ниша еще ждет нас.