Этой весной в стране произошла цепь неоднозначных событий. Все они были связаны с негативной реакцией государства и Церкви на определенные явления культуры и социальные перформансы. Причем в своих оценках тех или иных событий деятели власти и РПЦ выходили за рамки своей корпоративной компетенции и пытались осуждать и осуждали художественные акции и культурные феномены в рамках идеологии культурного шовинизма и социальной нетерпимости. Кроме того, как уже писал «Эксперт-Сибирь», таким способом власть пытается обратиться к своему «ядерному электорату» и завоевать политические очки (см. «Не смотрел, но осуждаю» в «Эксперте-Сибирь» № 19 за 2012 год), что к искусству, понятно, имеет весьма опосредованное отношение. Подобные факты настораживают и заставляют задуматься о последствиях, к которым могут привести столь нетолерантные взгляды, считает доктор философских наук, профессор Сибирского государственного медицинского университета Николай Карпицкий.
— Как вы считаете, почему сегодня РПЦ проявляет столь агрессивное отношение к различным проявлениям общественной активности?
— В современной социальной ситуации наиболее ценятся не профессиональные качества, а лояльность своему непосредственному начальнику. Поэтому можно наблюдать устойчивую тенденцию выдавливания профессионалов дилетантами. Это я могу сказать на основе своих наблюдений в сфере образования, но думаю, что подобный процесс идет везде, в том числе и в Церкви. Очень часто можно встретить преподавателя, не знающего свой предмет, точно так же можно встретить и представителей правоохранительных органов, не разбирающихся в нормах законности и не следующих интересам государства, и служителей Церкви, не понимающих сущность собственного вероучения. Но это, может быть, было бы не так страшно, если бы такие люди получали вполне определенные установки на то, как правильно поступать. Однако до регионов такие установки очень часто не доходят. Там начинается такая самодеятельность (в условиях полной ценностной дезориентации), в результате которой происходят абсурдные ситуации.Например, недавно митрополит Новосибирский и Бердский Тихон осудил выставку эротических гравюр Пикассо «Искушение», заявив, что якобы эта выставка запрещена во всем мире.
Однако во всем мире понимают, что задача искусства не в том, чтобы искушать или развращать, а совсем в другом. Хуже всего, что, обладая авторитетом, митрополит начинает требовать отчета по данному вопросу у должностных лиц. Кстати, Томская епархия ничего против этой выставки в Томске не имела. Хотя отдельные некомпетентные работники епархии все же создают подобные проблемы.
— В какой степени Церковь сегодня подчинена государству и срослась с ним?
— Проблема в том, что после того, как при Сталине Церковь была разрушена до основания и вновь воссоздана под полным контролем государства, собственно отделения Церкви от государства так и не произошло. Изменилась только форма зависимости от государства, заинтересованного в новой идеологической опоре после крушения советской системы. Большевики не могли разрешить каноническое устройство Церкви, так как это сделало бы ее независимой, поэтому они навязали модель армейской иерархии, когда епископ может по своему произволу запретить, или переместить священника, а патриарх может то же самое сделать с епископом. Такой Церковью легко управлять извне — со стороны государства. Сейчас отношения Церкви и государства намного сложнее, но ни о какой самостоятельности все равно речи быть не может. Чтобы отделить Церковь от государства, необходимо сначала привести в соответствие устав с апостольскими правилами и решениями Вселенских соборов, а также с решениями Поместного собора 1917–1918 годов и реализовать программу реформирования, предусматривающую разделение Церкви на самоуправляемые митрополии, автономию и широкое самоуправление приходов и реформу церковного суда.
— Чем опасно сращивание Церкви и государства?
— Сразу оговорюсь, что я буду иметь в виду Церковь не как мистическое единство людей, а как исторически сложившуюся в нашей стране организацию — одну из поместных православных церквей. Подобное сращивание опасно. Опасность для государства — в установлении монополии на идеологию. Чем закончилась идеологическая монополия государства в Советском Союзе — мы все знаем. Опасность для Церкви — в подмене духовно-религиозной задачи идеологической. Мы это уже проходили, когда в Советском Союзе ученым навязывали идеологическую задачу. Обернулось это гонениями на генетику, запретом кибернетики. Нечто подобное возможно и внутри РПЦ. Неизбежное разочарование в идеологии приведет к массовому разочарованию в самой Церкви. В соответствии с принципом качающегося маятника, смена политической конъюнктуры может спровоцировать притеснения церкви.
— Насколько культура в регионах свободна от местечковых предрассудков?
— Культура — это такая связь с традицией и прошлым, которая оживает в общении между людьми и в их свободном творчестве. Поэтому сложно говорить о региональной культуре. Можно говорить лишь об актуализации региональных традиций и наследия истории края в нашем общем культурном пространстве. Конечно, этому мешают многочисленные предрассудки, которые в современных условиях приобрели массовый, а не «местечковый» характер. На фоне всеобщего незнания основ собственной культуры, не только атеисты и индифферентные, но даже считающие себя православными имеют очень смутное представление о Православии.
— Какие прогнозы на будущее, если государство и Церковь не изменят свою политику по отношению к гражданам?
— Если государственно-церковная политика не изменится, то раскол в РПЦ будет неизбежным. Очевидно, это произойдет, когда массовое разочарование в церкви достигнет такого уровня, что государство потеряет к ней интерес как к возможной идеологической опоре. На этой волне поднимутся много религиозных и политических шарлатанов и авантюристов, появятся новые религиозно-экстремистские политические группы. Но есть и надежда, что этот процесс приведет к возникновению и противодействующей распаду положительной тенденции, связанной с отказом от религиозных предрассудков и политической идеологизации церкви. Во всяком случае от одного из церковных предрассудков, а именно, от идеи канонической территории поместной Церкви, отказаться придется неизбежно.
— Каковы сегодня актуальные культурные тренды в регионах и как они формируются?
— Все культурные тренды определяются сейчас двумя факторами. Первый — это социальная инертность, связанная со страхом изменений. Она обеспечивается неуверенностью в своем положении, коллективизмом и круговой порукой. Противоположный фактор — попытка преодолеть эту инертность творческими людьми, неудовлетворенными сложившейся социальной ситуацией. Если в какой-то области происходит прорыв активности отдельных людей, в области искусства, образования или общественной жизни складывается новый культурный тренд. Однако сила инертности такова, что эти новые тренды пока что едва заметны в регионах.
— Есть ли у Сибири общее социокультурное пространство, или каждый регион уникален?
— Специфика сибирского региона как особого социокультурного пространства начала складываться еще в Российской империи, когда данный регион являлся традиционным местом ссылки, и здесь происходило формирование особого интеллектуального пространства, поскольку ссыльные зачастую были людьми образованными и свободомыслящими. Уже тогда стал складываться образ Сибири как интеллектуального центра империи.
Сибирь никогда не знала крепостного права, и на новых землях уровень жизни и культуры крестьянства Сибири был на порядок выше, чем в европейской России. В советское время многое было разрушено, крестьянам пришлось пережить ужасы коллективизации, но своеобразная сибирская традиция все равно продолжала жить. Томск является крупнейшим образовательным центром страны и в процентном отношении студентов и преподавателей к населению остается вне конкуренции. Помимо этого в Сибири был построен новый научный центр страны (Новосибирск, Академгородок), где кипела мощная интеллектуальная жизнь.
Однако, несмотря на некоторую индифферентность населения ко многим вопросам, в Сибири постепенно возрождаются те интеллектуальные традиции, которые были заложены ранее. Очень интересна социальная идентификация сибиряков. В последней переписи заметный процент населения о своей национальной принадлежности ответил «сибиряк». Думаю, что эта тенденция будет расти. Вопрос самоидентификации граждан говорит о том, что они сами ощущают себя как жители особого социокультурного пространства.
— А от чего зависят различия между регионами Сибири?
— Различия между регионами, даже такими близкими, как Томская и Кемеровская области, огромны. В первую очередь они определяются соотношением людей, занятых в сфере образования и производства. Чем больше в регионе вузов, тем больше возможностей открывается у людей, тем привлекательнее для креативной молодежи представляется сам регион. Например, Томск является студенческим городом, что определяет культурную ситуацию, относительно высокую свободу телевидения, радио и газет и высокий уровень толерантности. Это контрастирует с авторитарными социальными трендами на Кузбассе. Достаточно либеральная социальная ситуация в Томске обусловлена высоким уровнем коммуникации между людьми. Это не удивительно, ведь в большинстве своем они выходцы из общей университетской среды и поэтому достаточно быстро могут находить взаимопонимание на горизонтальном уровне помимо установившихся социальных иерархических отношений. Это позволяет более быстро и эффективно решать многие вопросы социальной и культурной жизни.