Четверть века назад будущий «настоящий московский ансамбль» выпустил свою первую кассету. Незадолго до этого в группу молодого инженера-электронщика, германофила и неутомимого романтика Олега Нестерова «Елочный базар» по инициативе звукорежиссера и продюсера Владимира Акимова вошли музыкант Михаил Габолаев и поэт Александр Бараш. Так сложился костяк «Мегаполиса». Дальнейшие события развиваются с такой скоростью… с какой, в общем-то, многое происходило в те годы.
За время своего существования группа побывала лидером направления «новая романтика» в русском роке и основным камерным коллективом России за рубежом. Пела песни на стихи Андрея Вознесенского, серба Васко Попы и даже Иосифа Бродского — исполнять песню «Там» на его стихи Нестеров приглашал Льва Лещенко. Ну а хит «Карл-Маркс-штадт» звучал чуть ли не на каждом углу.
В конце 1990-х «Мегаполис» устает от музыки и уходит в продюсирование. После группы «Маша и медведи», которой занимался Нестеров, последовал большой продюсерский проект — лейбл «Снегири», который в 2000-х открыл ряд блестящих артистов, среди которых Алина Орлова и «2H Company». Лидер группы помимо продюсирования занимается просветительской деятельностью, читает лекции студентам, выпустил книгу «Юбка» — фантастическую историю появления рока в Третьем рейхе…
Но факт в том, что группа «Мегаполис» почти перестает существовать, более семи лет она не пишет новой музыки и почти не выступает, пока в 2007 году не начинает работу над «Супертанго». В творческий процесс после долгого перерыва вновь включен Александр Бараш, а сам Нестеров буквально дышит альбомом. После выхода в 2010 году пластинка, по оценке многих экспертов, стала лучшей записью года.
Сейчас «Мегаполис» — снова живой организм, в котором лирический дуэт Нестерова и Бараша выступает как пара свечей зажигания в ДВС.
Корреспондент «Эксперта» встретился с Олегом Нестеровым и Александром Барашом и поговорил о юбилейных настроениях и о связи времен.
— Начнем с конца, то есть собственно с юбилея. Я не очень хорошо могу представить себе чувство, которое должен испытывать создатель чего-то, чему двадцать пять лет, — мне самому лишь двадцать четыре…
О. Н.: Да, мне в этом отношении, конечно, проще. У меня дочь родилась в апреле 1987 года, поэтому представлять легко: вот здесь нам три года, здесь — десять, а здесь двадцать пять. И когда я смотрю на группу и на дочь, то понимаю, что были и лунные дорожки, и школьные оценки, и первое свидание, и испытания жизненные.
А. Б.: Кроме имени человека, ничто не объединяет ту дюжину жизней, которую ты под этим именем проживаешь. При этом условная связь настолько сложна, что жизнь в младенчестве может быть очень похожа на возраст между тридцатью и сорока или шестьюдесятью и семьюдесятью. Взаимные включения разных слоев неконтролируемы и всегда спонтанны. У Набокова было стихотворение: «Мы с тобою так верили в связь бытия, / Но сейчас оглянулся я, и удивительно, / До чего же ты кажешься, юность моя, / По чертам не моей, по цветам недействительной».
О