В марте этого года наш журнал опубликовал заметку о расследовании картельного сговора на рынке каустической соды Федеральной антимонопольной службой (см. «Прививка от картельной чумы» в «Эксперте» № 11 за 2012 г.). Статья была жесткая и довольно нелицеприятная не только в отношении самого картеля (Единой торговой компании — ЕТК), но и в отношении «клиентов» этого картеля, то есть заводов-производителей. ЕТК нашу публикацию обошла молчанием, зато со стороны производителей в наш адрес посыпались упреки: мол, мы желаем смерти целой отрасли российского химпрома. Особенно их возмутили следующие слова. Цитируем: «Сейчас хлорная индустрия России за редкими исключениями являет собой пример классической отрасли “живопырок”: совокупности заводов с морально и физически устаревшими, изношенными, не соответствующими никаким техническим нормам активами, в которые их собственники инвестируют весьма неохотно и всячески оттягивают их неизбежную ликвидацию, пытаясь извлечь максимум прибыли любыми средствами». Сделать содержательные возражения по этому поводу взялся председатель совета директоров и совладелец компании «Никохим» Михаил Баранов.

Проект, который на полке

— Давайте договоримся, что в этой беседе мы не будем обсуждать, был картель в хлорной отрасли или не было. Тем более что сейчас этот вопрос решается в судах различных инстанций. Расскажите лучше, почему все-таки при столь неплохой конъюнктуре рынка последние семь лет инвестиционная активность производителей хлорной подотрасли была такой низкой?

— Прежде всего, в данной беседе я обращаю внимание, что представляю не всю отрасль, а компанию «Никохим».

Для начала несколько общих слов по нашей специализации. Мы делаем две марки каустической соды (каустика) — по ртутной и по диафрагменной технологии. (Существует еще мембранный способ, но эта технология в России есть лишь на заводе в Саянске.)

В советское время каустик был нужен всем: начиная с мыла и моющих средств, заканчивая машиностроителями и нефтяниками. Особенно много каустика потребляло производство химических волокон. И если в начале 1990-х заводы отрасли еще по инерции работали, то потом начались сложности. Основной проблемой для таких заводов, как наш (имеется в виду завод «Каустик» в Волгограде. — «Эксперт»), был поиск возможностей переработки свободного хлора. В процессе производства каустика образуется более опасный продукт — хлор, который тоже надо утилизировать. Основное направление его использования — производство поливинилхлорида (ПВХ).

Когда мы пришли в этот бизнес, в 1996–1997 годах, на экспорт продавалось до 85 процентов российского ПВХ. Но потом внутренний рынок стал расти, и ситуация изменилась с точностью до наоборот, Россия начала массово завозить ПВХ. Сейчас в Россию ввозят больше полумиллиона тонн ПВХ в год (в том числе 200 тысяч тонн из США). Это без учета изделий. А в изделиях еще минимум 300 тысяч тонн.

Несмотря на столь интересную возможность, за все это время никто в России производство ПВХ серьезно расширить так и не смог. Мы