Создание сильных региональных брендов, известных на общероссийском уровне, — одна из главных задач экономической политики республик Северного Кавказа. Без этого сложный образ региона неминуемо уступит место расхожим стереотипам о Кавказе. Северной Осетии в этом отношении есть чем гордиться — продукция агрохолдинга «Мастер-Прайм. Берёзка» уже неплохо известна за пределами республики, хотя пока и не имеет массовой дистрибуции вне «домашнего» региона. Сегодня компания готовится поставлять свою продукцию за его пределы — по словам генерального директора «Берёзки» Ларисы Бекузаровой, программа развития предприятия позволит в ближайшие годы увеличить объём производства в 10–15 раз.
Реализуемый «Берёзкой» проект строительства в Северной Осетии-Алании комплекса по производству и переработке молока привлёк наше внимание ещё летом 2009 года, когда мы проводили исследование крупнейших инвестиционных проектов Юга. Из девяти проектов Северной Осетии он был единственным, заявленным в этой республике в сфере АПК, что для аграрных экономик Северного Кавказа, в общем-то, нехарактерно. Сразу же впечатлили масштабы и амбициозность планов компании: 1,5 млрд рублей и вызывающие как минимум удивление сроки реализации в 2,5 года. В самые сжатые сроки на площадке для реализации проекта были построены корпуса для животных, установлено современнейшее оборудование, завезено из Франции 300 коров породы монтбельярд. Будущий животноводческий комплекс на 1,2 тысячи голов займётся переработкой молока, сыворотки, выпуском высокоценного альбуминового творога и широкой линейки молочной продукции, в планах — строительство завода по выпуску сыров типа конте.
Путь закрытого цикла
— Руководство Северной Осетии отмечает ваше производство как одно из самых прогрессивных в республике по используемым технологиям. Что подтолкнуло вас к их поиску на внешнем рынке?
— Наша компания существует с 2002 года, и когда мы поняли, что можем делать продукт высокого качества, родилась необходимость иметь молоко высшего сорта. А после того, как мы убедились, что найти его очень сложно, родилась идея приобретения хорошего племенного поголовья. Сначала мы купили одно из обанкротившихся республиканских хозяйств — совхоз «Ленинец» в Алагирском районе, а затем, рассчитавшись с его долгами, приступили к реконструкции в рамках нацпроекта по АПК. Я с самого начала думала, какой скот должен быть в этом хозяйстве, и после многих поездок по Европе и Америке стала подбирать поголовье, оптимально подходящее под наши климатические условия, чтобы молока не только было много, но чтобы оно было сыропригодное, с высоким содержанием белка. В итоге мы остановились на молочно-мясной породе монтбельярд, которая считается национальным достижением Франции, её выводили много десятков лет.
— При подборе партнёров вы ориентировались именно на французский бизнес?
— Нет, мы искали породу, а не нацию. И когда мы приняли решение по породе, то вышли на организацию, которая ею занимается. Путь был тернист, поскольку монтбельярд не являлся селекционным достижением России, занести его в племенную книгу оказалось невозможно, поэтому мы завозили животных с большим трудом. Но с помощью Министерства сельского хозяйства России мы всё-таки доставили 330 нетелей. Отёлы прошли замечательно, и каждый, кто бывает в хозяйстве, может видеть все поколения, рождённые у нас, начиная с нашего первенца Бонжура, который сейчас весит больше тонны.
— Как вы оцениваете перспективы этой породы в России?
— Недавно мы получили статус племенного хозяйства, это очень высокое звание. Нашими усилиями порода монтбельярд включена в селекционные достижения России, и сегодня уже есть заявки на племенную продажу. Нескольких животных уже продали, чтобы люди видели, насколько это замечательный скот, — сейчас получаем благодарности от тех, кто его купил. На Кавказе монтбельярды могут занять особую нишу. Эту породу очень охотно покупают Объединённые Арабские Эмираты: каждый год туда увозят пять тысяч голов, поскольку монтбельярды дают очень чистое молоко, а мусульмане к этому относятся крайне трепетно. Поэтому мы можем производить для соседних республик халяльные продукты — это отдельная большая тема.
— Насколько существенно на реализацию вашего проекта повлиял кризис 2009 года?
— Трудности наши в том, что не может быть один человек благополучен среди общества, в котором есть кризис. Кризис у нас, может, не так ощущался, как у других предприятий: человек всё равно будет потреблять молочные продукты. Но ведь платёжеспособность покупателя отражается и на нас. И дееспособность банков — тоже. Поэтому мы строились не так рьяно, как в докризисный период, ощущали проволочки со стороны банков, тем более что сельское хозяйство всегда считалось рискованным видом деятельности. Конечно, кредитная история у нас хорошая, наш холдинг — это уважаемое предприятие, но состояние кризиса через активность кредитных организаций мы ощутили. В результате строительство большого помещения для молодняка на 800 голов мы должны были сдать к сентябрю, но сроки пришлось перенести на конец 2009 года. Это не просто типовое строительство, а создание фермы по канадской технологии, с поддержанием особого микроклимата для молодняка, где мы будем выращивать племенной скот. Но строительство не было приостановлено.
В целом же 2009 год мы отработали неплохо. Считать прибыль пока не думаем — надо отдавать кредиты, продолжать строительство. Опять-таки, сказывается специфика деятельности. Прибыль можно посчитать, если купить станок, запустить его, получить результат, продать продукт. Но у нас-то всё по-другому. Пока коровы дали молодняк, это была их первая лактация, а когда мы увидели вторую, картина получилась совершенно другая, показатели улучшились. Поэтому появилось ощущение, что 2010 год будет лучше. К этому были все предпосылки, и не только потому, что Россия начнёт выходить из кризиса, но и потому, что у поголовья будет другой биологический период, который покажет более высокие результаты.
— За счёт каких средств вы начали реализацию проекта?
— Мы вкладывали свои средства и привлекали банковские кредиты. Кредит никто бы не дал предприятию, которое не в состоянии вложить в реализацию проекта свои средства и погашать заём. Например, помещение на 800 голов для молодняка предприятие строило только за счёт собственных средств. У нас уже был завод, когда мы решили развиваться путём создания сырьевой базы. Вообще, у меня такое ощущение, что если сейчас строить подобные масштабные проекты, то они должны быть только закрытого цикла, чтобы переработка была включена.
Изобретение молока
— Какими темпами развивается ваша компания?
— Процентов 20 в год мы наращиваем. Сейчас, в 2011 году, мы уже выросли до максимально возможного уровня, и нам необходим новый проект, чтобы сделать новый скачок.
— Каким вам видится дальнейшее развитие производства?
— На примере небольшого хозяйства — хотя по меркам нашего малоземелья оно не такое уж маленькое — мы поняли, что умеем работать как с молоком, так и с поголовьем, и сегодня хотим укрупнить проект. Первый его этап оценён в 600 миллионов рублей, ещё полтора миллиарда на продолжение проекта мы запрашиваем у ВЭБа. После рассмотрения первоначальной документации ВЭБ проект одобрил и выразил желание им заниматься, сейчас проект находится на уровне бизнес-плана. Надеемся, что уже в 2011 году может пойти первый транш. В сумму, которую мы запрашиваем у ВЭБа, будет входить строительство комплекса на 1200 голов со всей инфраструктурой, включающей зерноцеха и зернохранилища, здесь будет доильный зал индустриального типа. Наш нынешний доильный зал тоже современный, все коровы обеспечены компьютерными чипами, но требуется цех бóльших размеров — сейчас одновременно доится 24 коровы, а в индустриальном цехе мы можем заказывать до 80 коров за один раз. Кроме того, необходимо диверсифицировать стадо — для чисто молочных продуктов будем держать голштинов, а для сыров нужно ещё дополнительно 600 голов монтбельярдов; пока у нас почти 480 коров этой породы.
— Каких производственных показателей вы планируете достичь после запуска нового проекта?
— Объём нашего производства вырастет раз в 10–15. Пилотный проект был республиканского уровня, а теперь мы планируем выйти на уровень если не крупных компаний, то уж средних точно: оборот превысит миллиард рублей. Но чтобы сделать продукт элитным, экологически чистым, не надо раздувать масштабы и строить мегазаводы — в этом случае продукт будет другим. Мы оставим существующий завод и построим новый, мощность переработки которого будет равняться 20–25 тоннам молока в смену. Раньше мы закупали часть молока у хозяйств района, теперь же все потребности удовлетворит собственный животноводческий комплекс. Вот тогда, честно глядя в глаза людям, можно будет сказать: да, это действительно элитный продукт. Знаете, мне часто приходится бывать в Москве у друзей и коллег, и когда я спрашиваю, что привезти, они просят, чтобы привезла им молока. Понимаете, я беру просто сырое молоко и везу им. Это настолько удивительно и радует меня! Многие вообще бывают в шоке от того, что такое возможно — вкусное сырое высококачественное молоко.
— В каком направлении будет расширяться ассортимент вашей продукции?
— Сегодня мы выпускаем 48 наименований молочной продукции, далее их число увеличится чуть ли не в два раза. С тем количеством молока, которое будет производиться в рамках нового проекта, мы можем претендовать на такой продукт, как сыр конте, который делается только из молока породы монтбельярд. Французы готовы предоставить нам свою поддержку, завезти оборудование и технологию, обучить персонал. Это будет отдельный завод, и Северная Осетия станет российской родиной сыра конте.
— Как сегодня формируется ваша продуктовая линейка?
— Торговыми марками занимаемся сами. Пока «Берёзка» — это не столько бренд, сколько название фирмы. Когда запустим большой проект, явно появится специальный отдел, который станет этим заниматься. Мы работаем для людей и слушаем, что им надо, поэтому не ошибаемся в ассортименте. Продукты будем ориентировать на разные категории потребителей. Например, если вам надо увезти молоко куда-то на большое расстояние, мы постараемся щадящим образом стерилизовать его. Сейчас у нас только пастеризация, в тепле она не хранится, но мы постараемся дать стерилизацию. Сыры будут разного уровня — и мягкие, и твёрдые, творог — от обезжиренного до жирного.
— Планируете ли вы в рамках нового проекта запуск мясного производства?
— Мы уже сейчас производим охлаждённое незамороженное мясо, никакого хранения нет: продаётся одна туша — разделываем другую. В наш новый проект войдёт небольшой завод по переработке мяса до мясных деликатесов; это будет продукт премиум-класса, который может выступать как имиджевый продукт республики для поставок в Москву или ближайшие регионы. Хотим также открыть свой ресторан, где можно будет попробовать экологическую продукцию, с начала и до конца изготовленную агрохолдингом.
— Сегодня ваша продукция продаётся только в Северной Осетии. Будет ли расширяться дистрибуция после запуска нового проекта?
— Нас нет в других регионах по простой причине — сначала надо накормить свою республику. Девиз нашей продукции «Здоровый продукт — здоровая нация». Глава Северной Осетии, когда приезжал к нам, так и сказал: Лариса, накорми пока свой народ, а потом пойдём дальше. Хотя за пределами республики нашей продукции нет, в близлежащих регионах её знают, а москвичи, которые бывают здесь в командировках, потом спрашивают, почему мы до сих пор в Москве не открылись. Предложений сейчас масса, в том числе нам предлагают разные условия, когда мы участвуем в выставках в столице. Думаю, что после реализации нового проекта всё это будет: мы откроем фирменный магазин в столице под брендом «Берёзка». А в республике у нас сегодня семь фирменных магазинов.
— Какими формами господдержки сейчас пользуется ваше предприятие?
— У нас есть федеральная и республиканская поддержка, в рамках национального проекта субсидируется процентная ставка. А новый проект приобрёл статус не только приоритетного, но и пилотного по СКФО, поэтому мы совершенно точно знаем, что господдержка тоже будет. ВЭБ даже заявил, что и без госгарантий по проектам СКФО наш проект будет финансироваться. До этого мы кредитовались в Банке Москвы и Сбербанке по нацпроекту, но переходим в ВЭБ, потому что таких условий другие банки дать нам не могут. Я считаю, что без господдержки проекты в АПК вообще невозможны. Например, мы не устанавливаем для покупателя такую цену на молоко, какая должна быть. Посмотрите, сколько литр молока стоит в Европе — дорого. А если мы сейчас здесь будем продавать по такой цене, народ не сможет покупать. Мы продаём фасованное молоко и по 25, и по 28 рублей за литр. Без дотаций это невозможно.
Разыскиваются доярки с высшим образованием
— Насколько остро для вас стоит проблема поиска кадров с учётом уникальности производства и технологий?
— Никаких сокращений во время кризиса у нас не было. Наоборот, мы добираем и добираем специалистов. О сокращении никто и не думает. Другое дело, что изначально мы берём людей на испытательный срок. К нам семьями приезжают работать из других республик и областей. Мы ищем специалистов по всей России, давно уже нет в сознании людей того, что в Осетии стреляют, что здесь опаснее, чем в другом месте. Хотя ещё лет пять назад привлечь специалистов из других территорий к нам работать было гораздо сложнее. А вообще к нам всегда шли охотно. Проблемы возникали в других плоскостях. Бывает так, что соискатели приходят на собеседование, ожидая увидеть убогую картинку заброшенной фермы. А видят современное предприятие с новейшими технологиями, извиняются, говорят, что это не их уровень, что они в таких условиях работать не смогут, разворачиваются и уходят. И это было бы смешно, если бы не было так грустно.
— Какие проблемы в подготовке кадров для сельского хозяйства вы видите?
— Я везде говорю, не боясь этого, что у нас в России очень низкая школа специалистов сельского хозяйства высшего звена. Очень низкая. Я так думаю, что и президент, и председатель правительства, и министр сельского хозяйства станут обращать на это внимание. То, что у нас каждый второй с высшим образованием, только роняет его престиж. С кем ни заговоришь, у всех есть высшее образование. А говорить-то не о чем! Статус высшего образования надо поднять, и поднять на несколько голов. К нам приходят люди после вузов, которые зачастую не видели живую корову, закончив пять курсов сельхозинститута. Как? Зачем тогда пять лет студентов держать, если вы им даже коровы не показываете? Вопрос банальный, но важный. Ответа я пока ни от кого не получила. Мне надо, чтобы молодёжь приходила подготовленная. Но, к сожалению, не из чего выбрать. Мы, конечно, выбираем, лучшие у нас работают, мы стараемся их обучать. Я сама регулярно повышаю квалификацию, например, в Израиле проходила обучение по программе «Мировая система управления стадом». У нас на предприятии установлена компьютерная система электронного управления стадом, у нас доильный зал европейского стандарта, все сведения о каждой корове поступают и хранятся в базе данных. Понимаете, у нас доярки почти все с высшим или неполным высшим образованием, потому что все процессы автоматизированы. С помощью компьютерных программ определяются и режим кормления животных, и их рацион, и качество кормов и молока. Но как работать в таких условиях, с таким оборудованием, программами? Для нас кризис менее болезненно воспринимался, чем отсутствие кадров для сельского хозяйства. Когда нам говорят, вы плати`те больше, и к вам пойдут высококлассные специалисты, я отвечаю, что это старая сказка, которую даже стыдно повторять. У нас заработные платы очень достойные, вот только мы не всех хотим брать на работу.
— Что, на ваш взгляд, руководство республики должно делать для создания и продвижения бренда «Сделано в Осетии»?
— Республика многое для этого делает, но мы пока на таком этапе, когда количественно особо нечего вывезти — когда появится количество, думаю, все будут готовы поддержать. Считаю, что в первую очередь республика должна поддерживать предприятия, производящие ту или иную продукцию, которая станет вывозиться за её пределы. В таком случае бренд региона будет существовать и развиваться. А когда мы начнём выходить, например, на уровень Москвы, республика должна обеспечить людей, которые обезопасят этот процесс.
— Какие впечатления от Северной Осетии остаются у ваших партнёров?
— Многие иностранцы только начинают узнавать регион. Перед тем, как завезти монтбельярдов, к нам приехали французы, чтобы посмотреть условия, которые созданы бурёнкам. Они сильно удивились и сказали, что такие условия монтбельярды и во Франции не везде видели. Дважды побывал здесь президент шведской компании «Линпак». Первый раз он панически боялся сюда приезжать, а когда приехал, то был изумлён и сказал, что это красивейшая земля. Вообще наша мечта — аграрный туризм, не показать всё это людям нельзя. Я надеюсь, что люди будут приезжать в Осетию, рано или поздно выстроится целая очередь желающих познакомиться с её культурой. Сегодня нам это очень надо, чтобы мы забыли о войнах, терактах и конфликтах, и я уверена, что это будет, ведь проект, который близок к земле, близок к богу.
— Как всё это сочетается с индустриальными технологиями животноводства?
— У нас уже определён под туризм небольшой участок земли, на котором мы построим небольшой коттеджный посёлок, выделим для него несколько коров, которых можно будет самостоятельно подоить, научим, как делать осетинский сыр. После выходных, проведённых в таком посёлке, вы станете совершенно другим человеком, потому что многие стрессы снимаются биологическими факторами. Натуральные продукты и аграрный туризм — это будущее, я вижу, что всё больше молодых людей отказываются от кока-колы.