Две главные работы Сергея Алексеева, профессора кафедры дизайна архитектурной среды Ростовской академии архитектуры и искусств, в центре Ростова — новый корпус Южно-Российского гуманитарного института и здание магазина «Афродита» — ценны не только как произведения современной архитектуры, но и как некий показатель общего состояния ростовского градостроительства. Пожалуй, два этих здания — это самая интересная новая ростовская архитектура на фоне безликих сооружений, которых в городе с каждым годом всё больше. По мнению Сергея Алексеева, нынешняя ситуация может быть исправлена лишь путём взаимодействия профессионального и городского сообществ: именно с этой целью на базе ИАрхИ ЮФУ сегодня создаётся музей архитектуры.
Нужна трансляция архитектуры
— Что представляет собой ваш проект музея архитектуры? Похоже, он будет иметь мало общего с академическим музейным форматом?
— Пока это действительно только проект, но у него уже есть определённые очертания. Институт архитектуры и искусств ЮФУ располагает свободными площадями здания бывшего заводоуправления «Красный Дон» и нуждается в пространстве, где производился бы обмен идеями между профессиональным и городским сообществами. Мы, архитекторы, страдаем от того, что наше сообщество — это вещь в себе, хотя нам важно услышать от жителей, что они думают о нашей деятельности. Горожане ведь имеют своё представление об архитектуре, а обратной связи с архитекторами у них нет.
— Получается, вы хотите создать музей «бумажной» архитектуры?
— Музей задумывается не просто как место, где наши студенты смогут показать, чему они научились, или выдвинуть те идеи, которые они хотят реализовать, — это скорее попытка соединения нашего гражданского общества с идеологией культуры. К сожалению, у нас эти миры распараллелены, а вот на Западе ситуация качественно иная: там профессиональный цех заинтересован во мнении будущих потребителей архитектуры, у нас же потребитель кушает то, что ему дают. Хотя потенциал развития культуры потребления архитектуры есть: например, в прошлом году в рамках ростовского проекта «Лекториум» было организовано несколько встреч с ведущими архитекторами города. Слушатели задавали много вопросов, и мы поняли, что крайне важно, чтобы идеи, которые только отрабатываются в профессиональной среде, получали выход в городское сообщество.
— Оказывают ли содействие проекту местные власти?
— Нет, это сугубо ведомственная задача в рамках ЮФУ — университет заинтересован в том, чтобы здание, о котором я говорил, не стояло без дела. Но структура этого пространства такова, что его невозможно приспособить под учебные аудитории. Поэтому нам разрешили попытку его реанимации под культурные функции. В результате грядущего продления ростовской набережной это здание окажется в максимально центральной позиции, а за ним проектируется большой жилой комплекс.
— Ваш музей сможет восполнить функцию выставочного зала на набережной, которое снесли лет десять назад?
— В полной мере. Снесённое здание — типовой вокзал, который был когда-то построен к приезду Сталина на открытие Волго-Донского канала. Это помещение прекрасно использовалось для выставок, но у Союза художников не было средств, и здание пришло в упадок.
— Каковы масштабы вашего проекта? Он будет иметь значение только для Ростова, или вы рассчитываете на нечто большее?
— Всё зависит от того, как подойти к задаче. Безусловно, это проект регионального значения, а может быть, и шире. Ведь наш институт единственный на огромный регион готовит профессионалов. То, что сейчас происходит в профессии, — ужасно, и поэтому так важен музей как пространство, позволяющее ставить и решать определённые задачи. Вообще в России сейчас есть только одно подобное учреждение — музей имени Щусева в Москве. Его ныне покойный директор Давид Саркисян был настоящим куратором и вывел музей на достойный уровень.
Город как неосознанная ценность
— В Ростове уже давно сложилась совершенно вопиющая ситуация в области охраны архитектурных памятников — не в последнюю очередь из-за практики точечной застройки центра. Какую позицию займёт музей по этому вопросу?
— Просветительскую: людям необходимо рассказывать о том, что их окружает. Большое количество памятников находится в ужасном небрежении, они гибнут, и наша задача — открывать и сохранять памятники любой эпохи. Например, в нашем городе жил гений архитектуры — Михаил Кондратьев, он является автором комплекса «Новый быт», а также жилого комплекса на углу Лермонтовской и Будённовского. Состояние двух этих объектов ужасающее, хотя это конструктивистские памятники всероссийского масштаба. Сейчас они классифицированы как вновь выявленные памятники архитектуры, но требуют срочной реконструкции.
— Можете ли вы привести примеры того, как профессиональному сообществу уже удалось добиться каких-то значимых результатов в сохранении архитектурного наследия?
— Я считаю, что ростовский конструктивизм был сохранён благодаря архитекторам Юрию Солнышкину и Артуру Токареву — раньше в конструктивистских зданиях не видели особой ценности, даже в таких шедеврах, как театр имени Горького. Одна из наших целей — привести театр в его первоначальный вид. В своё время замечательный московский архитектор Борис Ерёмин выдвинул концепцию ретроразвития. В частности, он считал, что строительство гостиницы «Россия» рядом с Кремлём — это градостроительная ошибка, которую нужно исправлять путём сноса. Всё так и получилось.
— Не так давно ростовская мэрия озвучила планы превращения части города, спускающейся к Дону, в туристическую зону. Честно говоря, существуют большие сомнения, что регенерация многих кварталов в этом районе вообще возможна.
— Она возможна шаг за шагом, медленно и печально. Сейчас, например, должны реконструировать гостиницу «Дон» на Газетном, трущобы вокруг будут постепенно приводиться в порядок. Главная проблема, связанная с центром Ростова, заключается в том, как прийти к плотно-низкой застройке, чтобы она была в едином ключе, но при этом имела иной выход площади, была более экономичной. С моей точки зрения, надо делать имитации старой застройки — не копировать, а следовать уровню городской плотности и даже превышать её.
— Как здесь сохранить баланс между старым и новым, чтобы избежать таких градостроительных ошибок, как, скажем, бизнес-центр «Купеческий двор»?
— Город будет жить, и он требует того, чтобы его определённым образом реформировали. Когда это делается комплексно, на уровне квартала, тогда можно добиться блестящего результата. Возьмём для примера типовой квартал в центре Ростова, 240 на 42 метра — одна его часть смотрит на юг, вторая на север. Его можно весь снести под бульдозер, а потом выстроить заново, но на основах другой городской плотности.
— Не такую ли политику проводил Лужков в Москве?
— Главный принцип при Лужкове — это суперобъёмы. Он сносил и говорил: «мы сделаем лучше, чем было». Здесь же — качественно иное. Тканевые структуры — потрясающее наследие Ростова, их раньше вырезали, и ткань начинала, как ей и положено, отмирать. Вообще в городе сейчас делается бездна ошибок. Я студентам недавно говорил о том, что все чудовищные высотные здания обречены — когда наступит настоящий кризис, в них будут заселены только первые три этажа, на остальных станут выращивать грибы.
Угадать контекст
— В интервью нашему журналу директор одной известной ростовской строительной компании довольно резко высказался в адрес архитекторов — они, мол, слабо понимают экономику строительства. Вы в своей работе как находите общий язык со строителями?
— Все объекты, которые у меня удались, получились не только потому, что я работал на пределе творческих сил, но ещё и потому, что у меня был заказчик, который мне доверял. Я благодарен Виктору Пигулевскому, ректору Южно-Российского гуманитарного института, для которого я проектировал новое здание, — это заказчик высочайшей культуры. В работе с другим заказчиком, фирмой «Афродита», самым важным было попасть в контекст, поскольку рядом находится дом, спроектированный Леонидом Эбергом, которого я знал лично и чьи работы очень люблю. И новое здание «Афродиты» — это прежде всего дань уважения Эбергу.
— И всё же эти два проекта — скорее исключение на фоне того, что строят в Ростове в последние годы. Получается, девелопер практически безраздельно господствует над архитектором?
— Архитекторы могут очень многое, но нам никуда не уйти от проблемы заказчика, он определяет 90 процентов успеха или неуспеха архитектуры. Я не могу назвать достаточное количество объектов, где заказ коллективного жилья получил бы какой-то общезначимый архитектурный эффект. Пожалуй, единственный пример — блестящее сотрудничество архитектора Валерия Благородова и фирмы «Кристина», остальная жилая застройка в Ростове — просто «метры квадратные».
— У этого есть определённое объяснение — сейчас государство обозначает уклон в сторону социального жилья. Какие здесь могут быть быстрые решения, кроме строительства этих самых «метров квадратных»?
— Есть масса прекрасных примеров в европейской практике, и я считаю, что подобные проекты социального жилья должны выполняться только на конкурсной основе, с привлечением большого количества архитекторов и независимым жюри. У нас же, как правило, втёмную определяется некто.
— Вы имеете в виду проект, который в Ростове реализует дочерняя структура «Интеко»?
— В прошлом году по приглашению бывшего главного архитектора области Александра Бояринова в Ростове гостил Рикардо Бофилл — гений современной архитектуры, велись переговоры о его сотрудничестве с «Интеко», но, наверное, не сошлись в цене. Если бы Бофилл делал этот проект, то мы бы получили мировой шедевр, а так, когда меня пригласили на этот участок, я пришёл в ужас. Это же тюрьма, только раскрашенная. «Интеко» продолжает тенденцию разуплотнённой высотной застройки, но от этой стратегии уже отказались во всём мире.
— В Краснодаре сейчас тоже активно развивается комплексная застройка. Там ситуация с архитектурой лучше?
— Благодаря упорству и способностям главного архитектора Краснодарского края Юрия Рысина работа его ведомства великолепно организована. Я видел, что строят в Краснодаре, причём не только жильё. Например, новое здание краевого суда — объект на уровне мировой архитектуры.
— Проблема контекста — действительно главная в сегодняшнем градостроительстве?
— Попадание в контекст всегда важно, а проблема контекста связана с тем, что разнородную среду мы должны превращать в нечто целостное. Но я бы не сводил всё только к контексту. Если говорить о старой части города, то существует проблема развития сопредельных территорий, а также проблема громадных жилых образований на окраинах. Человек даже в спальном районе должен ощущать себя в городской среде — многомерной и интересной, а не в клетке для размножения.
— А как вы оцениваете состояние градостроительства в других городах Ростовской области?
— Малые города тоже нуждаются в достойной среде и в том, чтобы архитектура приходила к новому качеству. В Ростовской области примером того, как город может преобразиться, для меня является Азов. В Новочеркасске положение несколько хуже, в Таганроге, как я понимаю, всё совсем плохо, хотя Таганрог — это невероятная пространственная ценность.
— Зимой Дмитрий Быков прочитал на ростовской сцене очень точно отражающее менталитет города произведение, где речь шла в том числе о метро. Вы как относитесь к этому проекту?
— Возможно, в далёкой перспективе он может быть целесообразен, хотя у нас пока не исчерпаны ресурсы по улучшению наземной инфраструктуры. Но в целом Быков прав, у нас действительно купеческий город, и эту традицию не смогла искоренить даже советская власть. Ростов для меня — средоточие жизненной силы и одновременно провинциальная затхлая дыра, которая, однако, должна быть преобразована.