Иркутская область в инвестиционном рейтинге РА «Эксперт» занимает скромную позицию 2B «средний потенциал – умеренный риск». Это кажется странным: казалось бы, при наличии в Иркутске крупного научного центра СО РАН и доброго десятка технических вузов регион просто обязан быть в числе лидеров технологического предпринимательства. Тем не менее в региональном перечне приоритетных инвестиционных проектов практически нет высокотехнологичных производств — за исключением проекта самолета МС-21, который реализует корпорация «Иркут». Нет в регионе и громких стартапов, а авторы успешных инноваций предпочитают перебираться в города, расположенные западнее Байкала.

Приход в мае 2012 года на должность начальника управления финансовой поддержки и инфраструктурных инновационных проектов министерства информационных технологий, инновационного развития и связи Иркутской области Евгения Семенова многие бизнесмены восприняли как сигнал того, что ситуация скоро изменится к лучшему. Можно сказать, что Семенов — самый известный в Иркутске венчурный менеджер, выросший на пустом месте. Когда он в 2008 году возглавил Региональный центр развития инновационной деятельности при ИркГТУ, в городе на Ангаре смысл словосочетания «венчурное предпринимательство» понимали человек сто, не больше. Сколотив команду из таких же «продвинутых», Семенов читал нужные книжки, учился у специалистов, ездил в Новосибирск, Санкт-Петербург и в Москву.

Скептики утверждали, что РИЦ просто «осваивает» бюджет, но когда два инновационных проекта, которые вел центр, получили крупное финансирование, недовольных стало меньше. НПО «Байкал-Биосинтез» подписало соглашение с одной из федеральных венчурных управляющих компаний об инвестировании 130 млн рублей в проект создания комплекса лекарственных средств, а проект по переработке торфа, разработанный учеными ИрГТУ при поддержке РИЦ, получил 87 млн рублей от Роснауки. Потом у Семенова была успешная работа в мэрии Иркутска, где стартовали сразу несколько ярких проектов. А когда он возглавил структуру со сложным названием «управление финансовой поддержки и инфраструктурных инновационных проектов» в структуре министерства областного правительства, можно было надеяться, что впереди прорыв. Но его не произошло: через пять месяцев Евгений Семенов подал в отставку. Что же случилось за закрытыми дверями кабинетов правительства Иркутской области? Об этом — в интервью с экс-чиновником.

— Евгений, что заставило двинуться во власть из уютного вузовского инновационного центра?

— В Иркутской области, как субъекте федерации, катастрофически не хватало того, что принято называть экосистемой инноваций. Есть аксиома: для развития инновационного предпринимательства нужна определенная среда, в которой знания превращаются в деньги. Это очень важное отличие инноватики от обычного малого и среднего бизнеса, который можно создавать под ключ. Она имеет дело не с готовыми решениями, а с исследованиями и разработками, которые пока только обладают потенциалом для будущей коммерциализации.

Принято считать, что среда для успешного развития инновационных бизнесов базируется на пяти основных компонентах. Это научный потенциал — высшие учебные заведения, научно-техническое сообщество — и он-то в Иркутской области пока есть. Кроме того, нужна индустрия венчурных инвестиций, то есть наличие институтов, готовых финансировать проекты при очень высоких рисках на старте. Никто не может гарантировать, что именно из этого проекта возникнет новая перспективная технология. Возможно, это тупиковый путь — но для того чтобы в этом убедиться, нужно сначала довести продукт до товарного состояния. Именно поэтому венчурные инвесторы распределяют деньги так, чтобы из десяти проектов «выстрелил» хотя бы один и покрыл бы расходы на остальные девять.

Наконец, нужна инфраструктура — сервисные и консалтинговые компании, технопарки, центры трансфера технологий и так далее. Это позволяет небольшой компании, созданной коллективом исследователей, не заниматься с нуля созданием собственной инфраструктуры, например, закупать дорогостоящее оборудование для доведения образцов до состояния товарной продукции, а воспользоваться уже имеющимся в Центре коллективного пользования. Нужны и готовые механизмы правовой поддержки: огромное количество инновационных проектов крупные компании просто крадут, нарушая право интеллектуальной собственности, или получают путем недобросовестного поглощения. Ну и нужен спрос на инновации на рынке: нет смысла что-то улучшать и разрабатывать, если рынок консервативен.

Драма в том, что не имеет смысла заниматься каким-то отдельным элементом экосистемы. Нужно, чтобы было все сразу, иначе самоорганизующейся системы не получится и ничего работать не будет. И даже если вести какой-то проект в режиме ручного управления, он, скорее всего, где-то начнет буксовать. Есть перспективная разработка — нет инвесторов, есть инвесторы — нет возможности «упаковать» проект, довести его до привлекательного состояния. А есть еще инерция мышления разработчиков, которых тоже нужно тренировать, обучать, прививать им новые правильные приоритеты. Так вот, в Иркутской области ничего из этого просто нет. И не было: есть один работающий бизнес-инкубатор и еще два на бумаге. А больше нет ничего.

— И тогда появилась задумка: пойду-ка я во власть и покажу всем, как надо?

— Ну что-то вроде того. В 2005 году наш региональный центр победил в конкурсе Федерального агентства по науке и инновациям по федеральной целевой программе «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса РФ». Мы заключили госконтракт на разработку и создание методической базы венчурного фонда с государственным участием на ранних стадиях развития в Сибирском федеральном округе, и нам по госконтракту удалось даже разработать документацию под создание фонда именно в Иркутске. Но в это время началась чехарда со сменой губернатора (в 2005 году Бориса Говорина на посту губернатора Иркутской области сменил Александр Тишанин. — Ред.), мы побились-побились о закрытые двери, никому это было не надо, время ушло, и региональный венчурный фонд в Иркутской области так и не появился. И тогда-то стало совершенно ясно, что на уровне отдельного центра развития инновационной деятельности выстроить экосистему невозможно.

Поэтому, когда меня пригласили в администрацию города Иркутска и предложили карт-бланш на моем направлении, за что я до сих пор благодарен Владимиру Якубовскому, бывшему мэру города Иркутска, я согласился. Уж на что я человек для чиновничества неформатный, но ради этого влез в костюм и галстук.

— Потом ценой невероятных усилий и личных контактов вы начали раскручивать венчурный маховик на муниципальной площадке. Появились соглашения с Российской ассоциацией прямого венчурного инвестирования, с Венчурным инновационным фондом, первым российским внебюджетным фондом. Стали прорабатывать различные варианты привлечения внебюджетных средств в инновационную сферу области и города. Кульминацией попыток наладить венчурный бизнес в отдельно взятом городе стала первая Байкальская венчурная ярмарка, которая прошла в 2010 году. А что же область?

— Меня удивляло, почему у нас ничего не происходит в регионе. К тому времени федеральный центр уже начал настойчиво спускать на места всевозможные циркуляры и сигналы, которые свидетельствовали — пора, Москва уже требует, чтобы венчур на местах развивался, и даже деньги готова давать на условиях софинансирования, например. Формально программа в Иркутской области была, но она состояла из разрозненных мероприятий. В то же время существовало четкое понимание того, что с муниципального уровня всерьез ситуацию тоже не сдвинешь. Есть Бюджетный кодекс, который эти вопросы напрямую оставляет за субъектом федерации, и в городе все время приходилось придумывать какие-то схемы, чтобы на законных основаниях заниматься инновационными процессами. Была принята четырехлетняя целевая муниципальная программа Иркутска «Развитие инновационной деятельности в г. Иркутске на 2009–2012 годы», на которую запланировано было 25 миллионов рублей, причем одну половину средств давал город, а другую — частные инвесторы, создан механизм муниципального заказа на инновационные разработки. Словом, было интересно, но не покидало ощущение, что мы немножко не в том месте усилия прикладываем. Даже когда проводили Байкальскую венчурную ярмарку, приезжали гости и не могли срыть недоумение: обычно такой деятельностью занимается регион, а у нас — муниципалитет и мэр.

— Тем не менее усилия не прошли даром. В мае 2012 года вас пригласили в правительство Иркутской области, куда вы пришли с пакетом наработок, в частности с готовым решением о проведении в Иркутске 13-й Всероссийской венчурной ярмарки. По сути, этот был гигантский аванс региону со стороны Российской ассоциации венчурного инвестирования.

— К сожалению, я вынужден признать, что правительство области было соорганизатором венчурной ярмарки лишь формально. Я как начальник управления делал все, что мог, но преодолеть инерцию системы не сумел.

— От летаргического сна чиновников не пробудило даже прибытие на ярмарку заместителя министра экономического развития РФ Олега Фомичева, а открывать ярмарку и подводить ее итоги пришлось мэру Иркутска Виктору Кондрашову.

— Это было бы полбеды, но у нас начались разногласия с Минфином. Для меня приход в правительство Иркутской области не являлся самоцелью, и мы это оговаривали еще на старте. Я связывал свою деятельность в управлении финансовой поддержки и инфраструктурных инновационных проектов с принятием соответствующей программы. У региона сегодня немного остается времени для принятия этапных решений в сфере инновационного развития. В 2005 году мы опережали все субъекты Федерации, потому что в Иркутской области был принят первый региональный закон об инновационной деятельности. Первый в РФ, понимаете? В бюджете было закреплено, что расходы на инновационные программы должны быть в определенном проценте к расходам регионального бюджета. Конечно, это требование никогда не соблюдалось, но тем не менее эта норма дисциплинировала. Сегодня мы по всем пунктам уступаем другим регионам Сибири. Не только Новосибирску или продвинутому Томску, мы уступаем даже Красноярску и Якутии, где уже есть региональная венчурная компания. Нас даже Республика Бурятия обходит, потому что у нас на деле нет ничего. Вузы что-то делают, Иркутский государственный технический университет продолжает биться со своим технопарком, начинает создавать инновационную инфраструктуру Иркутский госуниверситет, но в масштабах региона инициатив нет. Ежегодно по этой статье выделялось порядка 70 миллионов, и они как-то осваивались. Но я повторяю азбучные истины: если экосистемы нет, то можно сколько угодно выделять деньги, они все равно будут тратиться неэффективно. Будут проводиться конкурсы, куда-то эти миллионы будут уходить, но результата не будет и ситуация никак не изменится.

Создание экосистемы — с венчурной компанией, с технопарком, с включением всех вузовских проектов мы оценили в цифру порядка 900 миллионов за два года. Я абсолютно убежден, и это не пустые разговоры, а опыт даже не мировой, а уже российский, опыт Санкт-Петербурга, Казани, Томска — что определенный перечень совершено стандартных мероприятий создает среду, которая через десять-пятнадцать лет с почти стопроцентной вероятностью даст взрывной рост количества успешных проектов в сфере технологического предпринимательства. Но объяснить это оказалось невозможно. Минфин сказал, что расходы на развитие научной и научно-технической деятельности будут увеличены на 10 процентов в 2013 году, на 15 процентов в 2014-м и на 10 процентов в 2015-м, и обсуждение вопроса закрыли. А я подумал и написал заявление.

Я очень не люблю бросать незавершенные проекты, и это, пожалуй, первый раз, когда я попадаю в такую ситуацию. С другой стороны, в конце концов, наша с вами жизнь коротка. Нельзя бесконечно сидеть и ждать, пока кто-то наверху признает твою правоту. У меня есть опыт, я действительно понимаю, как работает венчурное предпринимательство, и есть несколько очень интересных предложений в Москве и Питере. Но глядя на ситуацию в Иркутской области, я не могу скрыть разочарования. Мы живем в мобильном меняющемся мире, и я понимаю, что десятки и, может быть, даже сотни молодых предпринимателей и разработчиков ежегодно покидают Иркутск просто потому, что им невозможно пробиться в косной среде. Они уезжают, потому что стартап в Новосибирске или Томске сделать во много раз проще, чем здесь. Тает технологический и креативный потенциал региона, который очень трудно воспроизводится.