Мария Гулегина — одна из ведущих певиц мировой сцены в самом «золотом», преимущественно итальянском репертуаре, требующем крепкого драматического сопрано. Ее героини — Турандот, Тоска, Леди Макбет, Абигайль из «Набукко», Лиза из «Пиковой дамы». Ее площадки — «Метрополитен-опера», «Ла Скала», берлинская Deutsche Oper, Венская опера, с некоторых пор — Мариинский театр. Родилась она в Одессе, какое-то время пела в Минском оперном театре, в 1986 году заняла третье место на Конкурсе Чайковского, ее оскорбившее. Взлет международной карьеры, пришедшийся на конец 1980-х — начало 1990-х, в России замечен почти не был. Первое, вполне сенсационное появление в Москве после долгого перерыва случилось в 2003 году по приглашению Пааты Бурчуладзе на его юбилейном концерте в Большом театре. Сейчас певица живет в Люксембурге, активно гастролирует, кроме того, входит в Попечительский совет Параолимпийских игр. 26 декабря на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Мария Гулегина продолжит проект «Королевы оперы», для которого подготовила программу «Вердиевские героини».
— Готовясь к интервью, обнаружила вашу страницу в фейсбуке, по которой поняла, что вы увлеклись сетевой жизнью...
— Не то что увлеклась, но жизнь заставила. Сейчас даже самые простые люди пишут в твиттер про каждый свой шаг. Я сама ничего такого не хочу. Но сегодня невозможно не общаться со своими фанами. Если мне пишут в фейсбук, то я с удовольствием отвечаю.
— А прежние формы общения остаются? Я помню сцену после вашего спектакля в Венской опере: длинная очередь поклонников у служебного входа, и всем вы должны дать автограф. Эта процедура может длиться час и больше. Я так понимаю, это входит в контракт?
— Нет, не входит. Но все зависит от человека. Я себе дала зарок: как бы я ни устала, даже если мне завтра улетать на другой спектакль, я все равно выйду к публике и хотя бы объясню ситуацию. В позапрошлом году в Вене я пела с двусторонним воспалением легких, у меня пот холодный тек, я вышла, извинилась — все всё поняли и меня тогда прямо до отеля проводили, такой группой.
— Что это за публика в основном? Японцы?
— Не обязательно. Но японцы — это особая статья. У некоторых японцев столько моих автографов, что и не сосчитать! Некоторые целые альбомы моих фотографий имеют, они их приносят, и там под каждой надо подписаться, это занимает кучу времени. А в Японии на таких мероприятиях обычно стоят специальные распорядители, которые разрешают публике только по три фотографии подписывать. Я всегда говорю: «Спокойно, я все подпишу, нет проблем».
— Какие театры сейчас ваши любимые?
— Да все те же: Мариинский, «Метрополитен», «Ла Скала», Вена.
— Вы можете сравнить теперешний «Ла Скала» с тем, в котором вы дебютировали четверть века назад?
— Сейчас это хороший театр, добротный очень. Но, с моей точки зрения, не то святилище, как раньше, во времена Мути. Когда туда я приходила на каждую репетицию, как в последний раз. Потому что любая репетиция могла оказаться последней. Если ты пое