В мае прошлого года известный новосибирский политик и человек, который сделал политиков из многих других, Виктор Козодой был назначен вице-губернатором Новосибирской области. Назначение было сделано «с учетом активизации гражданского общества», пояснял тогда губернатор Василий Юрченко.
К этому времени основная часть населения региона о Козодое, по сути, ничего не знала. А многочисленные местные политические эксперты, напротив, пугали друг друга историями о шумных политических кампаниях, которые Козодой проводил как один из лучших в Сибири политтехнологов в былые годы бурного политического процесса. За его плечами к тому времени действительно была работа фонда «Сибирь-Форум», учреждение Сибирской академии управления и массовых коммуникаций (задумывалась как институт, в котором преподают исключительно практики), а также, как он посчитает позднее, более 150 крупных компаний в сфере политического и бизнес-консалтинга. В начале 1990 годов он даже успел поработать в Фонде имущества Новосибирска, с 1990 года был депутатом разных уровней. Наконец, Козодой — доктор исторических наук, который до работы в правительстве реально, а не номинально занимался новейшей политической историей страны. Как автор или соавтор он выпустил более 40 научных статей и семи монографий.
Однако в кресло вице-губернатора с ним все же перекочевал образ «коварного политтехнолога». Назначение скептики сразу расценили как начавшуюся подготовку к губернаторским выборам (правда, они состоятся, напомним, только в 2015 году) — а значит, «ликвидацию свободы СМИ, гонения на оппозицию» и подавление всякого общественного недовольства. Понятно, что при должном настрое все перечисленное можно найти в любом действии чиновника такого уровня. Поэтому, когда в подведомственной новому вице-губернатору сфере начались реформы, они не остались незамеченными. Среди основных: создание министерства региональной политики, создание регионального медиахолдинга из подведомственных правительству региона СМИ, ряд непривычных кадровых назначений. Эту работу Виктор Козодой прокомментировал «Эксперту-Сибирь».
«Я говорю: ничего страшного»
— Однажды вы сказали, что вы не из тех, кого приглашают, когда все хорошо и спокойно. То есть, следуя этой логике, в правительстве к вашему приходу было нехорошо и неспокойно?
— Так буквально говорить, конечно, нельзя. В общественно-политической жизни есть разные периоды: спокойные и неспокойные, они волнами идут. Под каждый период требуются определенные люди. В спокойные нужны люди, которые выполняют представительские функции, встречаются, раздают награды, цветы, говорят речи. И совсем другие люди нужны, когда начинаются митинги или пикеты. Я вот это имел в виду, говоря про то, что меня приглашают, когда неспокойно. Каждое время требует своих людей.
— Вы все время подчеркиваете, что вашу должность можно называть «заместитель губернатора по внутренней политике». Что вы сами или губернатор вкладываете в этот термин?
— Ровно то, о чем губернатор говорил вначале: налаживания доброжелательных отношений с гражданским обществом, депутатами и общественностью. В зоне моей ответственности все, в чем проявляется человеческая активность вне экономической деятельности. Общественная сфера, словом. А вообще под политикой я понимаю выявление и согласование интересов разных социальных и политических групп. Можно ведь решать вопросы по-разному. Можно выступать с позиции силы, а можно искать пути согласования интересов. Чем мы и пытаемся заниматься.
— Получается?
— Иногда получается. Согласие — это ведь продукт непротивления сторон. Но даже гражданские активисты сами порой не готовы к позитивной деятельности. Они приходят и что-то предлагают. Мы, в свою очередь, предлагаем им делать законопроект. На этом разговор обычно заканчивается — они ничего не делают. Я еще не видел ни одного проекта закона, который бы сделали общественники.
Сейчас мы сформировали по новым принципам Общественную палату Новосибирской области, там много реально знаковых для общественности фигур. Так вот, палата сейчас бурлит, шумит. Мне говорят: «Что же вы наделали!». Я говорю: ничего страшного, все хорошо. Мы туда демонстративно не вмешивались и не вмешиваемся. Люди, которые готовы к конструктивной деятельности, — вперед!
Если говорить о конкретных результатах… Я уже приводил пример: за прошлый год по сравнению с 2011 годом протестная активность упала в три раза по количеству участников. Волна прошла. Сказать, что это дестабилизировало общественную ситуацию — нельзя.
— В любой госпрограмме есть понятие целевых индикаторов, по которым измеряют эффективность ее исполнителей. У вас есть нечто подобное?
— Такое есть, в основном, в программах, связанных с экономикой. Не будем же мы оценивать свою работу в количестве пикетов и митингов.
— А как тогда ее оценить?
— Мы смотрим динамику: сколько было негатива, сколько стало. Каков уровень негативной информации в СМИ, в социальных сетях. Каково количество жалоб населения по общественно-политическим проблемам: есть рост или нет. По этим индикаторам могу сказать: роста негатива не наблюдается. Это не говорит, что все довольны. Просто есть разные уровни недовольства: есть люди, просто недовольные жизнью, потом идут протесты, потом негодование и озлобление. Вот до протестов пока не доходит.
— Вы это связываете со своей работой?
— Тут есть несколько серьезных факторов. Во-первых, есть определенные федеральные тренды. Во-вторых, многое связано и с нашей внутренней жизнью. Да и потом, у нас в правительстве единоначалие. Цели и задачи ставит губернатор, он же формирует команду. Мы все здесь, по сути, только исполнители одних и тех же задач. Поэтому нельзя сказать, от кого в большей степени зависит достижение той или иной цифры.
«Вот, есть технолог»
— Как вы относитесь к тому, что обычно ваши функции сужают и воспринимают вас как человека, который нанят для обеспечения хороших результатов на выборах и подавления свободных СМИ?
— Душитель свобод, сатрап, палач?
— Что-то вроде этого.
— Тогда вы должны понимать, что эта позиция звучит из уст очень ограниченного круга лиц. В основном это очень яркие политические оппоненты, все завязано на одну политическую партию. Их тоже понять можно. Когда вокруг казацкая вольница, можно делать, что пожелаешь. Когда отрасль как-то структурируется, то они обычно это воспринимают как покушение на свою свободу.
Что касается отношения ко мне — трудно с этим согласиться. Проблема в том, что, прежде чем о чем-то судить, нужно хорошо изучить проблему. Беда многих моих и ваших коллег, что далеко не все хотят изучать то, чем мы тут вообще занимаемся. Зато все смело судят о моих действиях. Мне порой забавно смотреть, когда люди, которые называют себя политологами, начинают что-то комментировать.
Конечно, проще всего сказать: вот, пришел в правительство политтехнолог. Но на самом деле эта работа занимала в моей жизни пять–семь процентов всего времени. У меня была еще преподавательская деятельность, наука, просто управленческая работа.
— Но вы же понимаете, что все вас знают именно по этим пяти–семи процентам.
— Это понятно, ведь это самый шик, работа на острие. Вы вот много знаете имен ученых-историков и то, чем историки занимаются?
— Больше того, мне даже знакома тема вашей диссертации.
— Так на самом деле это редкость. Ко мне приходит куча людей, пишут что-то и в итоге путают не только факты биографии, должность, но даже имя и фамилию.
— Похоже ли то, чем вы занимаетесь сейчас, на вашу работу политтехнологом?
— Нет, конечно. Я, например, никогда раньше не занимался взаимодействием с религиозными организациями и культурными автономиями. Я не в такой мере занимался вопросами молодежной политики. Я не занимался так глобально внутренней политикой, взаимодействием с органами власти. Взаимодействие со СМИ — максимум размещал материалы. Медиахолдинг я не создавал, конечно.
— Технологии с прежней работы используете сейчас?
— Технологии универсальны. Я вот еще со школы пользуюсь шариковой ручкой, например. Также и технологии взаимодействия со СМИ — они принципиально не изменились. Да, появился Интернет, сейчас он оказывает все большее влияние на печатные СМИ. Это явление времени.
«Это к психиатру»
— Вы уже затронули тему медиахолдинга, который создается на базе газеты «Советская Сибирь», телеканала ОТС и других региональных СМИ. Одно из СМИ, которое уже объединили с телеканалом ОТС, — «Радио «Слово». В блоге радио сейчас много пишут про «рейдерский захват», про «беспредел». Как вам такие формулировки?
— С этим вопросом нужно обращаться не ко мне, а к психиатру. Что такое «рейдерский захват»? Это захват чужой собственности. Но предприятие «Радио «Слово» находится в ведении правительства Новосибирской области. Есть постановление правительства о его реорганизации к другому предприятию — каналу ОТС. Редакция радио остается в соответствии с уставом. Также, в соответствии с уставом, они могут предложить Законодательному собранию кандидатуру главного редактора, подчеркиваю, не директора. Что и будет сделано.
— Какие ставились цели перед этим объединением?
— Мне вот сегодня прислали данные по рейтингам новосибирских радиостанций за 2012 год. «Радио «Слово» получило 1,7 процента от всей аудитории. Всего в списке 22 радиостанции, они на почетном 21 месте.
— Кто на последнем?
— «Детское радио». Даже мощное «Радио Ваня» обгоняет «Радио «Слово». То есть, получается, что результаты мизерные, а затраты реально большие. Там ведь неимоверные штаты. При этом в уставе у них записано всего две цели: информировать о деятельности Заксобрания и давать слово в эфире депутатам. Все. Эти цели будут выполнены, может быть, в другом формате.
— В каком?
— Смотрите, мы не преследуем коммерческие цели, у нас нет смысла бороться за что-то с лидерами — коммерческими радиостанциями. Нам главное — донести информацию о законодательной власти. А для этого, например, вовсе не обязательно поддерживать свою радиостанцию. Есть «Авторадио», «Радио «Дача», «Ретро.фм» — можно с ними заключить договоры, и аудитория у нашей информации будет самой широкой.
«Газета — это боевой орган»
— В создаваемый медиахолдинг должны войти еще и все районные газеты. Что вы там хотите изменить?
— То же самое. Они работают по старинке. Надо поменять две вещи. Первое: внешнюю сторону, дизайн. Газеты должны стать цветными и фальцованными. Чтобы их было приятно в руки взять, и чтобы они соответствовали хотя бы началу нашего века.
Второе — это содержательная часть. Мы недавно проводили совещание, делали контент-анализ местных газет. Открытие сделали! Есть районная газета, там работает 11 человек — на мой взгляд, очень большой штат для того уровня. Газета выходит раз в неделю, объем — 16 полос. Так вот, оказалось, что собственных редакционных материалов там — ровно полполосы. То есть, 11 человек за неделю наработали только полполосы! Но это же издевательство над здравым смыслом. А платить им деньги только за то, что они есть, — это неправильно.
Повторю: редакции в целом останутся. Да, мы проведем их оптимизацию. Сократим технический персонал — будет создан единый центр верстки и печати в Новосибирске. То же самое будет с бухгалтерией. При этом у каждой редакции останется свой субсчет: зарабатывайте, без проблем. Как потопаете — так и полопаете.
— Есть примеры в стране, на которые вы в этом ориентируетесь?
— Не так давно я был Воронеже, там областное правительство тоже создало медиахолдинг. Смотрел, с какими трудностями они встречались, пообщался с коллегами. Вообще, ведь многие регионы создают медиахолдинги.
— Да, только вопрос — насколько они эффективны.
— Безусловно. Если бы все наши СМИ были эффективны, никому бы и в голову не пришло заниматься их реформированием. Сейчас у некоторых из них позиция: вы нас не трогайте, давайте денег, а мы тут все независимые будем. Такая позиция не имеет права на существование. Мы, как их собственник, обязаны тратить деньги бюджета эффективно. А то, что к этому все годами боялись подступиться, — это тоже неправильно. У нас хватает политической воли и решимости.
Конечно, я адекватный человек и понимаю, что мы затрагиваем финансовые и жизненные интересы множества людей. Но у нас позиция-то тоже простая. Я сам человек творческий, долгое время продавал только свои услуги. Если люди не хотят работать на наших условиях — не проблема, пусть создают свою газету, снимают помещение, нанимают журналистов и работают по свои правилам. Я вот, например, больше 20 лет жил по своим правилам, пока губернатор мне не сделал предложение поработать в правительстве.
«Пусть думают и боятся»
— Есть еще один аргумент против объединения СМИ, о котором часто упоминают ваши оппоненты. Канал ОТС на ближайший год включен в план акционирования и приватизации. То есть, говорят они, вы создаете холдинг, который потом передадите некоему частному лицу и будете перечислять ему бюджетные субсидии. Естественно, «лицо» в этом варианте должно быть приближено к вам.
— Про психиатра я уже говорил? Не хочу повторяться. Известно, что в акционерных обществах всегда больше возможностей для заработка. Официально заявляю, что в данном случае это будет акционерное общество со стопроцентным государственным капиталом. Нам ведь, в конце концов, просто невыгодно продавать этот ресурс, особенно сейчас. Как тогда оказывать информационное воздействие, если у нас не будет такого рычага, как районные газеты?
— Вы имеете в виду агитацию на выборах?
— Ну почему только выборы, зачем вы все к ним сводите? У нас ведь в 2011 году были митинги, демонстрации, попытка захватить мэрию Новосибирска и перекрыть Красный проспект и без выборов. Так что сводить всю работу по информационному воздействию только к выборам — это очень примитивно.
— Как вы будете формировать единую повестку дня для всех объединенных СМИ? Указывать, о чем писать, а о чем не стоит?
— Скажу так: мы будем формировать информационную политику этих СМИ. Я, конечно, не имею права брать редакционные материалы и править их. В области 32 газеты — я просто с ума сойду за этим занятием. Другое дело, что они будут освещать, в том числе, что нас интересует — работу правительства, деятельность министерств и прочее. То есть никто не будет заниматься полноценной цензурой — отслеживать все материалы и вносить правки. Это бессмысленное занятие. Если кто-то думает, что у нас тут целый карательный орган типа НКВД, который за всем следит… Что ж, пусть думают и боятся.
«Для политики есть министр»
— За последнее время уволились две ключевые фигуры из подведомственных вам структур. Это руководитель департамента массовых коммуникаций Марина Панова и начальник управления по делам молодежи Вера Пронькина. Они отрицают, что это связано с тем, что вы стали вице-губернатором. Вы тоже это отрицаете?
— Если они это отрицают, то чего вы хотите услышать от меня? Мне с подчиненными нечего делить. Поэтому либо они выполняют свою работу, либо ищут другое место службы. Видимо, у людей были свои мотивы, они растут как профессионалы. Нельзя ведь долго оставаться на одном и том же месте, и зачем тут обязательно искать подоплеку.
— Теперь в министерстве региональной политики создано управление информационной политики. Его возглавил блогер Илья Стахеев. Чем вы руководствовались, выбирая его на эту должность?
— Образовалась вакансия, был закрытый кастинг, на котором несколько человек готовили свои программы развития сферы, как они это видят. Губернатор остановился на Стахееве. Был целый ряд причин. Прежде всего, в последние годы активно развивается Интернет, а Стахеев долгое время работал в этой среде. Что касается традиционных СМИ — там все понятно, а вот интернет-направление нужно активно развивать. Тем более что у него есть опыт работы в пресс-службах, в PR-сообществе.
— Он же по должности будет отвечать и за создания медиахолдинга в регионе. В районах и в самом Новосибирске, как мы видим, есть целая когорта руководителей, которые сопротивляются этим реформам. Справится ли с ними человек без опыта управления?
— Для решения больших политических задач есть соответствующие вице-губернатор и министр. Для остального нужен свежий взгляд и подход. Не нужно воспринимать это место как «отстойник», как награду на какие-то немыслимые заслуги. Это приглашение к работе, только и всего. Стахеев — человек молодой, амбициозный, настроенный на работу. Он долгое время работал на вольных хлебах, он настроен на результат. Это важно, тут мы похожи.
«Не мне решать»
— Год назад, еще будучи депутатом, в одном из интервью вы сказали, что народ достоин тех правителей, которые у него есть. А правители будут делать только то, что им позволит народ. Мнение не изменилось?
— Это не моя точка зрения, но так оно и есть, да.
— Тем не менее, вы говорите о том, что общественность, тот самый «народ» у нас еще слаб. Тогда на кого ориентироваться?
— Общественность не слабая, она еще просто не до конца организована. Не могу сказать, хорошо это или плохо. Если все будет организовано по принципу «Баба Яга против» — это беда для всех. Мы в начале уже говорили про политических оппонентов. Я понимаю, когда есть нормальная критическая позиция. Но когда я каждый день читаю про себя только вранье — это совсем не оппозиция. Меня это не раздражает, а, наоборот, успокаивает. Потому что я понимаю: они не развиваются, а мы идем дальше.
— То есть, вы даже лучше, чем достоин народ?
— Заметьте, я говорил только о некоторых политических оппонентах, про народ там ничего не было. Я сам из народа, туда же и вернусь. То, что я нахожусь здесь — это мое временное состояние. Я не менял ни привычек, ни образа жизни, ни номеров телефонов. Все осталось.
— Еще раньше, в декабре 2011 года, вы говорили, что счастливы, потому что делаете, что хотите: путешествуете, общаетесь с разными людьми. Сейчас вы делаете, что хотите?
— Отчасти да. Я не буду лицемерить и говорить о том, что тут сплошные тяготы и лишения. Это ложь. Для любого полноценного мужчины важно достичь какого-то результата. На этой должности у меня есть такие возможности, которых никогда не было. Это реально редкая возможность реализовать интересные идеи на уровне региона России с населением более 2,5 миллионов человек. Интересно делать вещи, за которые раньше боялись браться. Но это ведь только сил придает. Представляете, сколько бы радости было у некоторых людей, если бы допустили даже небольшую ошибку? Но мы пока даем мало возможностей для такой радости, так что радуемся сами.
— Вы говорите, что временно находитесь на этой должности. Когда вы поймете, что пора уходить? Или оставляете это решение за губернатором?
— Тут есть несколько вариантов. Я наемник, и не мне решать, справляюсь я со своей работой или нет. Но и сам я поставил для себя некоторые цели, которые не буду пока оглашать. Достигну их — дальше будет видно. В общем, думать, что я занял должность, жизнь удалась, и я буду руками и ногами держаться за эту должность, пока меня не вынесут из этого кабинета, — неправильно. Это далеко не так. Мне есть чем заниматься в этой жизни.