На каждое время года обычно есть перечень «вечных» новостей — меняется только название местности. Весной обязательно топит деревни и уносит на льдинах рыбаков. Зимой остаются без света и тепла небольшие поселки и микрорайоны. А летом — горят леса. Каждый день в сводках информагентств, которые приходят в редакцию «Эксперта-Сибирь», находится место для нескольких новостей о площадях лесных пожаров — они напоминают сводки с фронта. Площадь лесных пожаров в Сибири остается существенной — сегодня это около тысячи гектаров (см. график), правда, в основном горят отдаленные территории в Восточной Сибири, где нет ни людей, ни техники. Тем не менее, нынешним летом в половине регионов Сибири полностью или на части территории были объявлены особые противопожарные режимы или режимы чрезвычайных ситуаций в связи с огнем в лесу (см. таблицу). Только по официальным сводкам в тушении огня в начале августа было задействовано около тысячи человек. Еще свежи воспоминания о том, как в 2010 году лесные пожары лично тушили первые лица страны. И о жарком лете 2012 года.
Таблица: Регионы, где полностью или частично был введен особый противопожарный режим, режим ЧС в связи с пожарами
В том, что ситуация постоянно выходит из-под контроля, эксперты винят сложившуюся систему управления лесным хозяйством. «Его разделили на две части: одни только контролируют, а вторые на договорной основе что-то тушат. Но в лесу-то должен быть один хозяин. МЧС, которое все время твердит о своей всесильности, оказалось не готово к тушению лесных пожаров. Кроме того, стало ясно, что и послать-то некого в этот лес: пожарников-десантников тоже процентов на 40 сократили», — говорил в интервью «Эксперту-Сибирь» руководитель Алтае-Саянской региональной программы Всемирного фонда дикой природы (WWF) Александр Бондарев (см. «Завтра может не наступить» в «Эксперте-Сибирь» № 37 за 2012 год).
Но беда еще и в том, что леса физически находятся за пределами больших городов, а значит — вне поля зрения большого количества людей, в том числе журналистов и общественников. Что происходит в лесах, как устроена нынешняя система охраны, лесовосстановления, заготовки древесины, горожане понимают смутно. То, что в лесах регулярно ловят «черных лесорубов», не воспринимается нами как личная трагедия, оставаясь сугубо локальным событием. Даже департамент лесного хозяйства Новосибирской области недавно признался — только на 22,4% лесов региона имеется актуальная лесоустроительная документация. Позволим себе предположить, что в таких необжитых регионах, как Красноярский край или Иркутская область, ситуация еще хуже.
Вместе с тем только госкомпании в этом секторе заработали в той же Новосибирской области в 2012 году 1,2 млрд рублей, кратно увеличив выручку за последние несколько лет. Сколько заработал частный сектор — официальная статистика даже не берется судить. Известно только, что в сельских районах в отрасли занято 10 тыс. человек. Словом, это отдельная масштабная отрасль, где предпринимательская деятельность сочетается с выполнением государственных задач по лесоохране. Причем часто, как утверждают эксперты, госзадачи решаются как раз за «коммерческие деньги».
В июне вся система лесхозов Новосибирской области (это почти три десятка компаний со стопроцентным государственным участием) вошла в перечень стратегических предприятий, не подлежащих приватизации. Тем самым правительство региона еще раз подтвердило — отрасль стала коммерчески привлекательной для ведения бизнеса «вбелую». Об особенностях нынешнего устройства лесной отрасли, способах легального заработка в лесу и об изменениях в лесном хозяйстве за последние 40 лет «Эксперту-Сибирь» рассказал руководитель департамента лесного хозяйства Новосибирской области Сергей Швец.
«Даже на разбор — это большие деньги»
— Недавно лесхозы были признаны стратегическими предприятиями. Значит, кто-то уже потенциально хотел их приватизировать? Значит, там есть, что делить?
— Давайте начнем не с этого. По новому Лесному кодексу, который вступил в силу с 2007 года, полномочия по ведению лесного хозяйства были переданы субъектам РФ. Но одновременно эту же систему перевели под действие известного закона о госзакупках. То есть с тех пор любой на рынке может прийти к нам и заявить: «Я здесь буду сажать лес, бороться с пожарами, ухаживать за деревьями». После этого, в 2008–2009 годах, была полнейшая неразбериха не только в Новосибирской области, но и вообще в России. За это время много лесхозов просто перестали существовать: кто-то обанкротился, кто-то продал все имущество. Вот у наших соседей — Томской и Кемеровской областей — уже практически нет лесхозов. А в 2010 году, как вы помните, были масштабные лесные пожары. И тогда все поняли: лесным хозяйством должны заниматься профессиональные коллективы. Эту же идею подтвердил президент страны, который после президиума Госсовета в Улан-Удэ 11 апреля этого года дал поручение — в частности, вернуться к рассмотрению вопроса выполнения лесохозяйственных работ — специализированным бюджетным учреждениям.
— Но на уровне страны, вроде бы, одновременно борются с тем, чтобы госучреждений, напрямую на выполняющих государственные функции, было меньше.
— Правильно, и эти установки мы выполняем. В результате наши лесхозы сначала были бюджетными, затем государственными учреждениями, затем унитарными предприятиями и наконец стали акционерными обществами. Но мы же понимаем, что любое акционерное общество с госучастием в любое время может быть внесено в план приватизации. И когда это произойдет, новый собственник может делать с ним все, что угодно — это его право. Вот мы еще в 2010 году и вышли с инициативой сделать наши лесхозы «непродаваемыми». А в июне этого года вышло соответствующее постановление правительства региона.
— Чем лесхозы могли быть интересны коммерческим структурам?
— Все они обладают недвижимым имуществом, причем весьма ликвидным. Это конторы, гаражи, различные строения. Там есть, например, цеха по переработке древесины. Не просто сараи, а настоящие производства с современным оборудованием. Там есть движимое имущество — это более полутора тысяч единиц техники. За 2010–2011 годы мы вложили в систему лесного хозяйства более 200 миллионов рублей — в основном, деньги пошли на покупку техники. Даже если просто приобрести лесхозы на разбор — это большие деньги. Поэтому интерес к ним будет всегда.
— Лесхозы в основном осваивают госсубсидии, или они сами зарабатывают себе на жизнь?
— Вот данные за прошлый год: на лесное хозяйство было затрачено порядка одного миллиарда рублей, из них субсидий — 245 миллионов. Остальные средства зарабатывают сами предприятия. Есть и такие лесхозы, которые имеют в аренде леса и еще сами платят государству арендную плату — порядка 2,5 миллионов рублей в год. Кроме того, только за 2012 год лесхозами внесено около 250 миллионов рублей налогов в бюджеты всех уровней. Так что это вполне жизнеспособная система.
— На чем столько зарабатывают предприятия, которые вроде бы должны заниматься исключительно охраной лесов?
— Во-первых, они выполняют государственные полномочия — это охрана лесов от пожаров, противопожарное обустройство, лесовосстановление, ведение разъяснительной работы. От этих работ получается побочный продукт — древесина. В результате лесхозы Новосибирской области производят продукции в год на 1,2 миллиарда рублей — это брус, доска, пиломатериал, вагонка. Заметьте, я говорю только о подведомственных предприятиях. А если учесть, что в Новосибирскую область завозится еще минимум 500 тысяч кубометров пиломатериалов, то отрасли еще есть куда развиваться.
— Не так давно вы огласили статистику по лесхозам. По вашим словам, в 2010 году эти же предприятия произвели продукции на 450 миллионов рублей, а в 2012 году — уже более 1,2 миллиардов. За счет чего произошел почти трехкратный рост?
— Во-первых, примерно на 30 процентов увеличилось количество древесины, которое пошло в переработку. Мы ведь понимаем, что кубометр необработанной древесины стоит в среднем 2,5 тыс. рублей, а кубометр бруса — уже в пределах шести тысяч рублей. Вот вам почти трехкратное увеличение стоимости. Также в объемах производства считаются и услуги: например, вырубка леса под ЛЭП, под иные объекты. Лесхозы сегодня выполняют все работы, связанные с лесом.
— Раньше они этим не занимались?
— Может быть, раньше и занимались, но без всякой системы. Сейчас это плановая работа.
«Можно солить папоротник»
— Вы сами работаете в лесной отрасли с 1973 года. С тех пор сильно изменились условия труда и сама суть работы?
— Само время изменилось, и, естественно, изменились условия труда. В те годы были деревянные конторы, не отапливаемые деревянные гаражи. Сейчас у лесников комфортные служебные помещения, с санузлами. Техника сейчас другая. Я в 1973 году начинал работать на тракторе Т4. Его надо было утром весь перетянуть ключом гаечным и вечером — чтобы он не рассыпался. Сегодня совсем другая техника. В этом плане все изменилось. А сама цель лесного хозяйства не изменилась — она осталась. Изменилось отношение общества к лесу.
— Неужели в лучшую сторону?
— Однозначно в лучшую. Люди по-другому стали относиться к лесу, у общества целиком стало другое восприятие происходящего там. Я думаю, сегодня нет такого человека, который бы безразлично относился к незаконным рубкам.
— По статистике, в позднесоветский период в лесах работали 7,5 тысяч специалистов, сейчас их количество сократилось до трех тысяч. Этих людей хватает?
— Дело в том, что изменились принципы организации лесной отрасли, произошел переток людей в частные фирмы. Теперь никто не запрещает людям самим производить березовые веники или добывать смолу. А раньше всем этим занимались только лесхозы — и вениками, и жердями, и метлами, и черенками. Сегодня вот эта сфера почти на сто процентов перешла в частные руки. А у нас как раз и остались те, кто нужен для охраны лесов. Но есть перспектива увеличить рабочие места в лесхозах еще на тысячу человек. Мы сегодня сами перерабатываем древесину не более чем на 30 процентов. А в идеале мы должны ее всю переработать и отдать населению в готовой продукции. Кроме того, я считаю, что мы сегодня плохо занимаемся побочным пользованием лесов. Это сбор грибов, ягод, кедрового ореха, сбор папоротника и его соление. Лес — это такое место, где работы всем хватит.
— И все-таки хватает людей для выполнения ваших прямых функций по охране леса?
— В 2012 году у нас была аномальная погода, за весь мой почти 40-летний опыт такого не было. Мы с большим напряжением, но удержали ситуацию под контролем, в отличие от соседних регионов. Вот и ответ.
— Во многих бюджетных сферах говорят, что вот сейчас доработает последнее поколение специалистов, и дальше катастрофа. У вас так же?
— Когда был введен в действие новый Лесной кодекс, был большой отток кадров в коммерческую отрасль, вплоть до 2010 года. Это правда. Но сейчас люди не уходят. За последние годы мы купили 120 единиц новой техники, и на эту технику приходит молодежь. Им становится интересно работать. Вот мы «накрыли» камерами видеонаблюдения четыре района области — и там уже появились рабочие места перед компьютерами. То есть я не могу сказать, что сегодня все пропало и все ушли.
«Было за что ругать»
— Ваш департамент и все лесное хозяйство с завидным постоянством подвергается критике общественных организаций и депутатов. Вот из последнего. В прошлом году глава Кыштовского района Николай Кузнецов говорил, что вы людям выделяете слишком мало кубометров леса для собственных нужд. Исходя из чего определяются эти квоты?
— В те годы нас действительно многие ругали, и ругать было за что. Тот же Кузнецов нас сегодня не ругает, я вас уверяю. Я куратор Кыштовского района от правительства Новосибирской области, регулярно туда езжу. Сегодня «Кыштовский лесхоз» — одно из самых крупных предприятий в районе, оно стабильно работает. Хотя в 2010 году он фактически «лежал на боку» и был в процедуре банкротства.
— Квоту людям подняли?
— Дело было не в квоте. Несколько лет назад был принят закон об обеспечении населения дровами. Он был «сырой», по нему нельзя было работать. Приведу пример. Раньше можно было любому взять до 150 кубометров хвойной древесины на строительство дома. Никому нельзя было отказать. Но когда мы проанализировали ситуацию, то выяснилось, что 70–75 процентов этой древесины шло на перепродажу. Сегодня дерево может взять только тот, кто имеет землю и документы на строительство. Другой пример. Раньше человек приходил за квотой на дрова, ему говорили, что квота кончилась, и просто отправляли восвояси. Сегодня каждое заявление регистрируется, и если в этом году квота кончилась, то в будущем году человек точно получит по очереди древесину. Люди это понимают, и в районах стало другое настроение.
График Динамика площади лесных пожаров в СФО