Как продвигаются американо-иранские переговоры?
Они идут, просто не в публичном поле. Так решили участники соглашения – неслучайно после Женевской встрече не было опубликовано никакой дорожной карты с четкой последовательностью выполняемых действий. Сейчас, в частности, готовится снятие финансовых санкций, прежде всего запреты на денежные переводы в Иран. А вот что дальше – непонятно. По сути, на сегодняшний день у иранской стороны нет четкого списка предложений, которые Тегеран готов предложить американцам. Нет такого списка и у американцев. Сейчас идет многоуровневый торг по экономическим, политическим вопросам, обсуждается Афганистан, Ирак.
Из объективных препятствий можно выделить позицию региональных противников соглашения, прежде всего Израиля и Саудовской Аравии. Но их политика тоже иногда приводит к положительным сдвигам в переговорах. Так, если иранский министр иностранных дел Джавад Зариф уже напрямую звонит Джону Керри и жалуется на давление, то это уже двусторонний диалог между министрами иностранных дел.
А каково сейчас отношение к соглашению со стороны иранского общества? Что пишет местная пресса, что говорят эксперты?
Пресса практически не критикует заключенные в Женеве соглашения, обращая лишь внимание на великое достижение Ирана – признание со стороны мирового сообщества права иранцев обогащать уран на своей территории. Хотя, строго говоря никаким достижением это признание не является – подобная уступка американцами предлагалась и два года назад.
Что касается представителей иранского политического истеблишмента, то они комментируют соглашение либо положительно, либо нейтрально. Депутаты иранского меджлиса (парламент – Эксперт Online), в том числе и консервативная их часть, приняли резолюцию в поддержку дипломатии Хасана Роухани, тем самым обозначив существующий в стране политический консенсус. Все меньше и меньше самых высокопоставленных аятолл в своих выступлениях жестко критикуют Америку, фактически делегировав эту критику представителям духовенства среднего звена.
Но ведь, что внутри Ирана есть группы, заинтересованные в срыве соглашения. Это и люди из министерства нефти, и ультраконсервативные аятоллы, и генералы из КСИР.
Почему они молчат вместо того, чтобы пытаться его сорвать?
Им не нравится ни соглашение в Женеве, ни президентская команда, ни сам президент, но публично они пока не выступают. Как минимум по двум причинам.
Во-первых, потому, что Хаменеи прикрыл Роухани своим авторитетом. Сразу после Женевы духовный лидер Ирана поддержал команду ядерных переговорщиков и достигнутое соглашение. Хаменеи понимает, что действия Роухани отвечают интересам как иранского населения, так и иранского государственного строя. Они направлены на выход из экономического кризиса, который, вкупе с вызванной им социальной нестабильностью, вызывает критику Рахбара. Поэтому Хаменеи крайне важно нормализовать социально-экономическую ситуацию, и те, кто выступят против этого, фактически поставят себя в оппозицию Рахбару. А такое в современном Иране никто себе позволить не может – ну, по крайней мере, пока.
Во-вторых, оппозиция молчит потому, что ничего критического для нее пока не происходит. Как я сказал выше, Рахбар рассматривает диалог с Соединенными Штатами прежде всего как способ стабилизации ситуации в стране. И не только он. Многие депутаты Меджлиса говорят о том, что нет процесса нормализации американо-иранских отношений, есть активизация американо-иранского диалога по ядерной проблеме. Грубо говоря, ядерная проблема отдельно, американо-иранские отношения отдельно. И когда эти два вопроса сольются воедино, когда ядерный вопрос перестанет быть самой важной частью этих отношений, то внутри Ирана произойдут изменения, у консерваторов сразу же найдутся союзники среди значительного числа представителей духовенства, которое не заинтересовано в глобальной нормализации отношений с Соединенными Штатами. Ведь эти люди сформировались и пришли к власти на лозунгах американизма, и непонятно, как они будут существовать во власти после нормализации отношений с американцами. Поэтому им нужна нормализация до того предела, который не будет требовать смены идеологии.
Конгрессмены собирается принять новый пакет санкций, но с введением через полгода и в случае, если Конгресс не устроит итоговое соглашение. Может ли этот пакет санкций сорвать переговорный процесс?
Вряд ли. Я практически уверен в том, что администрация Обамы сделает все для недопущения принятия этих санкций. Понятно, что связанные с произраильским лобби и имеющие перед ним определенные обязательства конгрессмены пытаются сделать все возможное, для срыва соглашений. Также понятна озабоченность Тель-Авива. В течение долгих лет Израиль и США тесно взаимодействовали в иранском вопросе, сейчас же Вашингтон принял решение самому определять будущее своих отношений как с Ираном. И это в условиях, когда структура иранской ядерной программы, по сути, не изменилась, изменилась в основном риторика иранских властей. Однако Обама принял стратегическое решение идти до конца. Поэтому он, скорее всего, наложит вето на любую резолюцию с санкциями против Ирана. У всех есть ощущение, что сейчас в американо-иранских отношениях открылось окно возможностей, которое вечно открытым не будет.
Каковы будут последствия снятия санкций с Ирана для России?
Это очень тонкий вопрос. С одной стороны, стратегический интерес России состоит в том, чтобы Иран не бомбили и в нем не воевали, поскольку эта война вызовет конфликты на постсоветском пространстве. С другой стороны, России не выгодно фундаментальное соглашение между Ираном и Западом, поскольку нормализация их отношений приведет к снижению цен на нефть и замедлению темпов роста российской экономики. Кроме того, в случае подписания соглашения между Тегераном и Вашингтоном и без того минимальное российское присутствие в Иране исчезнет совсем. На протяжении последних 15-16 лет ирано-российские отношения со стороны Ирана развивались с учетом их безальтернативности. Когда альтернатива возникнет, то интерес Ирана в сохранении тесных отношений с Россией минимизируется. Те же китайцы или индусы с экономической точки зрения были в Иране куда успешнее, чем российские компании. Бушер – единственное большое достижение в российско-иранских отношениях. Однако если встанет выбор между двух, то нужно выбирать второе как наименьшее. Все-таки негативные последствия от открытия иранской экономики для России наступят не сразу, в отличие от войны или дестабилизации Кавказа. Взять тот же газ – вряд ли Ирану в течение ближайших 10 лет удастся наладить экспорт значительного объема газа в Европу
Впрочем, пока что выбирать и не нужно. Карты складываются так, как надо – угроза войны исчезла, а нормализация американо-иранских отношений идет крайне медленно. Никакого глобального прорыва в отношениях между США и Ираном не произойдет, поскольку иранская система не предполагает быстрого входа американцев в Иран. Так что у России есть определенное время на выработку новой иранской политики.