В декабре прошлого года в Новосибирской области появился чиновник, призванный защищать интересы предпринимателей от других чиновников — бизнес-омбудсменом был назначен Виктор Вязовых. Уроженец Тогучинского района, после службы на Тихоокеанском флоте в конце 1970 годов он пришел на завод «Сиблитмаш» учеником расточника. После окончания Новосибирского электротехнического института (ныне — НГТУ) возглавил один из заводских отделов, затем был назначен заместителем директора предприятия. На волне приватизации в начале девяностых вошел в число собственников «Сиблитмаша», став заместителем генерального директора по коммерции и экономике. Во второй половине 1990 годов Вязовых прошел курс лекций по программе Лондонской школы бизнеса по инвестиционному проектированию и бизнес-планированию, стажировался в Японии в рамках президентской программы подготовки управленческих кадров для народного хозяйства России. С 2001 по 2009 год был депутатом горсовета Новосибирска, руководил в нем комиссией по бюджетной и налоговой политике. С апреля 2009 года возглавлял Кировский район Новосибирска (где, кстати, и находится «Сиблитмаш»). Как говорит сам Виктор Вязовых, с креслом муниципального чиновника он расстался с легким сердцем. В эксклюзивном интервью журналу «Эксперт-Сибирь» Виктор Вязовых рассказал о том, чем он планирует заниматься на должности бизнес-омбудсмена, имеющихся в его распоряжении рычагах влияния, а также о коррупции, с которой ему не раз приходилось сталкиваться.
«Не так уж далеко я ушел от бизнеса»
— Виктор Александрович, как получилось, что вы стали уполномоченным по защите предпринимателей Новосибирской области?
— Если я правильно помню, в конце 2012 года руководство МАРП (Межрегиональная ассоциация руководителей предприятий. — Ред.) предложило мне подумать над тем, чтобы стать уполномоченным. Мне сказали, что есть идея создания такого государственного органа в регионах с непонятными пока полномочиями, но, тем не менее, достаточно интересного. Мол, что-то засиделся я в главах, пора возвращаться в сферу бизнеса. Потом было много различных консультаций, в том числе среди общественных организаций. А весной 2013 года я получил приглашение приехать в Москву на собеседование с Борисом Титовым, который в середине 2012-го стал уполномоченным при президенте России по защите прав предпринимателей. Вскоре состоялась беседа и с губернатором Новосибирской области. Причем федерального закона об уполномоченных еще не было, он тогда только обсуждался в Государственной думе и вступил в силу лишь в мае 2013 года. А в сентябре вышел соответствующий областной закон. В общем, за время обсуждения моей кандидатуры я ни от кого не услышал слов возражения, более того, многие выражали поддержку. И я укрепился в мысли, что должен попробовать. В конце концов, не так уж далеко я ушел от бизнеса. И вот 5 декабря прошлого года сессия Законодательного собрания утвердила меня в качестве уполномоченного, и после процедуры согласования с Борисом Титовым 10 января я распоряжением губернатора был назначен на эту должность.
— Что сказал вам Титов, когда вы встречались? Может быть, дал какое-то напутствие…
— Он больше меня спрашивал о том, как бы я действовал. Что бы я делал? Я ему сказал, что начал бы с того, с чего начал он сам — со встреч с предпринимателями, с осознания запросов бизнеса, с понимания того, чего от этого института ждут сами предприниматели. Поэтому первое — это встречи, беседы, набор информации. Исходя из полученной картины — формирование политики нового государственного органа. И намерение это я сохранил. Как только появится возможность указать на визитке адрес и номер телефона, такие встречи я буду проводить. Рабочего места пока еще, к сожалению, у меня нет.
— А губернатор ставил какие-то задачи?
— Нет. Василий Алексеевич [Юрченко], на мой взгляд, понимает актуальность введения этого института. Но видит он и возможные сложности в работе этого органа. Поэтому мы просто обговаривали с ним тактику организации на территории новой государственной структуры. Как оперативно провести все необходимые процедуры, организовать рабочее место и так далее.
— И есть уже представление, где будет ваш офис?
— Пока нет. Рассматриваются разные варианты.
— Но вы сами как считаете, он должен размещаться в госучреждении или в независимом от власти месте?
— Я как раз сказал губернатору, что не стремлюсь к зданиям типа Красный проспект, 18 (Правительство Новосибирской области. — Ред.) или Кирова, 3 (Законодательное собрание Новосибирской области. — Ред.). Сейчас мы рассматриваем несколько вариантов аренды помещения для аппарата уполномоченного. Думаю, что вопрос решится в течение февраля. Не исключаю, что помещение под офис может быть найдено и в левобережной части города.
«Они просто могли ошибиться»
— Какие задачи стоят перед вами как уполномоченным?
— В первую очередь я исхожу из того, что прописано в законе об уполномоченном по защите прав предпринимателей. Ведь как появилась эта должность? Года два тому назад проходил общероссийский съезд предпринимателей, на котором присутствовал Владимир Путин. И предприниматели рассказали ему о сложностях, которые возникают у них при взаимодействии с органами государственной власти. Это различные проверки по поводу и без повода; неделикатное вмешательство властных структур в деятельность бизнеса; губительные действия налоговых и надзорных органов, которые, может быть, и действуют в рамках своих полномочий, и делают это правомерно, но в результате бизнесу наносится ущерб. Мы знаем немало примеров, когда судебная тяжба предпринимателя с надзорным органом в конечном счете оказывается им выиграна — но через три года, когда рынок уже безвозвратно потерян. И вот, чтобы противодействовать таким негативным факторам, родилась идея создания государственного органа, стоящего на защите прав и законных интересов бизнеса. По замыслу законодателя, статус уполномоченного находится в одной весовой категории с другими госструктурами. Наша задача — создавать для бизнеса максимально благоприятный психологический климат. Чтобы предприниматель чувствовал свою защищенность от произвола государственных органов.
— Вам не кажется странным, что в государстве появляются чиновники, призванные контролировать других чиновников?
— На сессии Законодательного собрания депутаты тоже удивлялись: государство создает структуру, которая призвана бороться с государством. Здесь что-то не так, наше общество больно. Ничего подобного. Это совершенно нормально. В любом государстве существует практика: если человек, подозреваемый в нарушении закона, не может нанять себе адвоката, защитника дает ему государство. К этому общество пришло во всех странах, и это не воспринимается как нонсенс.
— То есть, вы будете адвокатом бизнеса?
— Если проводить такие параллели, то это, наверное, самое близкое определение. Давайте взглянем на это с другой стороны. Все государственные органы состоят из людей, и в любой организации возможно появление «оборотней в погонах» и чиновников-взяточников, то есть лиц, чьи интересы, скажем так, не совсем совпадают с задачами органа власти, в котором они работают. Неслучайно, и это тоже мировая практика, в полиции, пожарной охране и других государственных структурах создаются специальные подразделения внутреннего надзора или собственной безопасности. И это тоже государственная мера, призванная защитить основополагающие цели этих органов власти.
— Вы сказали, что недалеко ушли от бизнеса. Скажите, вам как бизнесмену и как промышленнику власть когда-нибудь мешала? Может, вспомните пример, когда вы ощутили на себе разрушительную мощь государственной машины.
— У нас на «Сиблитмаше» был достаточно крупный налоговый спор. Налоговая инспекция не позволила нам принять к возмещению НДС порядка 50 миллионов рублей. Для нас это была существенная сумма. В конце концов в результате наших действий, жалоб, обращений в суд эта сумма уменьшилась, но тем не менее это был многолетний спор, который сильно мешал работе завода. Наши счета арестовывали, на генерального директора заводили уголовные дела… Я думаю, был бы хороший повод обратиться за защитой к уполномоченному, если бы в то время такой институт существовал.
Вторая непростая ситуация, с которой мы столкнулись, — рейдерская атака на «Сиблитмаш». Началась она в декабре 2004 года, а закончилась аж в 2008 году. Мы воевали более трех лет. И помощь омбудсмена нам бы тоже не помешала. Думаю, мы могли бы сформировать еще ряд жалоб более мелкого масштаба на не совсем правомерные действия органов технического и пожарного надзора, которые приводили к остановкам производства.
— Одна из инициатив Бориса Титова — это уголовная амнистия. Как вы считаете, для Новосибирской области актуальна проблема неправомерных арестов бизнесменов?
— Не могу сказать, что я глубоко знаком с этой темой. Я еще не анализировал ситуацию с заключенными предпринимателями. Хотя мне и поступила жалоба от человека, который отбывает срок наказания и просит защиты. Но ситуация там спорная. Мне кажется, что он никакого отношения к предпринимательству не имеет. Надеюсь, что специалисты дадут правовую оценку данному случаю, и мы примем правильное решение: начинать или не начинать действовать в интересах этого человека. Я не знаю, сколько предпринимателей у нас отбывают наказания и за что. Но абсолютно убежден в том, что в местах заключения есть люди, которые могут быть освобождены. Они просто могли ошибиться. Любой предприниматель — это человек, который ищет новые пути в лабиринтах бизнеса. Кому это удается, тот получает новые продукты и рынки сбыта. Но порой это происходит в нечетко определенных правовых границах. И предприниматели оказываются на скамье подсудимых. Но, как правило, такие люди не представляют угрозы для общества. И достаточно одного общественного порицания, чтобы они больше не нарушали закон.
— Михаил Ходорковский в одном из интервью сказал, что, по его оценкам, процентов пятнадцать заключенных — невиновные люди.
— Я готов с ним согласиться. Может быть, они и не такие уж невиновные, но точно имеют право быть отпущенными на свободу.
— Считаете ли вы, что освобождение Ходорковского может привести к улучшению инвестиционного климата в стране, о чем говорит либеральная общественность?
— Я думаю, что к бизнесу его освобождение не имеет никакого отношения. Это в чистом виде политика. Поэтому и не является предметом моего изучения.
«Я уверен, что люди найдутся»
— Какова численность сотрудников аппарата омбудсмена, что это за специалисты?
— Законом определена предельная численность аппарата в 11 человек. Такая вот цифра. Например, в аппарате уполномоченного по защите прав человека в Новосибирской области — 12 сотрудников. У Бориса Титова работают 35 человек. Наверное, хотелось бы больше специалистов в штате, но будем работать с тем количеством, которое есть. Как государственный орган, который финансируется из бюджета области, мы обязаны реагировать на обращения предпринимателей в те же сроки, что и другие властные структуры. То есть в течение 30 дней отвечать на запросы, а также заниматься ведением документооборота, организационной, статистической, финансовой отчетностью и так далее. Поэтому в структуре аппарата должны быть юристы, бухгалтеры, специалист по кадрам… Я вижу так структуру аппарата: руководитель, помощник, бухгалтер и два отдела — организационный и юридический. В юридическом отделе должны быть специалисты с хорошим стажем правовой работы адвокатского направления в самых разных сферах, в том числе — уголовного и гражданского и корпоративного права. Организационный аппарат, я думаю, наберу достаточно быстро. Есть люди, которые качественно построят эту работу. А вот для отбора специалистов в юридический отдел мы, возможно, организуем конкурсы. И, скорее всего, эти специалисты придут не из чиновничьих структур, а откуда-то с полей.
— Для профессиональных юристов будет важен вопрос зарплаты…
— Жизнь покажет. Я уверен, что люди найдутся. Для меня принципиально важно, чтобы мы пользовались безусловным доверием со стороны предпринимателей. И в этой связи я намерен к работе аппарата уполномоченного максимально привлечь общественность. Создать некий общественный совет, который формировал бы политику наших действий. Закон предусматривает наличие общественных уполномоченных в районах Новосибирской области, и мы будем это делать. Думаю, сможем привлечь к сотрудничеству на безвозмездной основе адвокатов и юридические компании. Это мировая практика, и я почему-то уверен, что новосибирским юристам будет интересно и полезно часть своего времени посвятить работе на общественных началах.
— Какие реальные рычаги для защиты предпринимателей дает вам закон?
— Уполномоченный может от имени предпринимателей обращаться с иском в суд. Законом определен короткий срок ответа на запрос уполномоченного от любого органа государственной и муниципальной власти — 15 дней. Причем — принципиальная вещь: ответить на запрос уполномоченного обязан тот чиновник, на чье имя направлен запрос. У уполномоченного при президенте есть право приостанавливать ненормативные правовые акты. То есть решения властных органов, касающихся какого-то конкретного человека или компании. Это серьезный инструмент, который мы сможем использовать. Борис Титов заключил несколько соглашений с государственными структурами: налоговой инспекцией, надзорными органами, со следственным комитетом. Я планирую сделать то же самое на уровне региона. Нужно найти методы взаимодействия со всеми органами государственной власти, чтобы получить возможность урегулировать конфликты на досудебном этапе. Одно из действий, которые мне кажутся необходимыми — это организовать проведение постоянной экспертизы нормативно-правовых актов, издаваемых на территории Новосибирской области, через призму их влияния на предпринимательство.
— К вам уже поступают жалобы от бизнеса?
— Да, их порядка двух десятков. Это жалобы на действия правительства Новосибирской области и органы муниципальной власти Новосибирска и Бердска. Жалобы на действия полиции во время проведения следственных мероприятий. Есть жалобы на налоговую инспекцию и судебных приставов. В общем, широкий спектр. Во многих жалобах я нахожу если не полную обоснованность, то, по крайней мере, повод задуматься и понять, какие вещи могут происходить в нашей стране.
«Нет никакого страшного монстра»
— Вы представитель промышленности, сектора, который умеет работать с властью. А параллельно есть другой бизнес, возникший в последние годы, которому от власти ничего не нужно. Нет ли у вас ощущения, что этот разрыв нужно нивелировать, чтобы вы в равной степени работали в интересах всего делового сообщества региона?
— Я хорошо понимаю то, о чем вы говорите. В Кировском районе, главой которого я был, есть Совет директоров промышленных предприятий — он объединяет 34 предприятия. Какие-то из них были приватизированы, какие-то возникли в постсоветское время. И чем сильнее предприятие развивается, тем больше оно контактирует с властью и тем конструктивнее получается контакт. И этот Совет работает, промышленники встречаются, общаются, делятся опытом. А вот с Советом предпринимателей района все не так очевидно. В районе более восьми тысяч организаций малого и среднего бизнеса. Процентов 70 — это торговля, есть и два десятка небольших промышленных компаний, есть сфера услуг. Мы изредка проводили с ними встречи, обсуждали вопросы, связанные с действиями власти. Так вот, стремления к объединению, к выработке единой политики у них нет. Может, это недоработка власти, может, такова психология предпринимателей. Бизнесмен нашел свою нишу, и его все устраивает. И самое большое его ожидание от власти — не мешайте. Один предприниматель мне сказал: «Сейчас мы услышали, что нас поддерживать будут. Страшно стало. Нам бы без поддержки пожить».
Я не претендую на роль человека, который должен что-то менять в правилах ведения бизнеса. Для этого есть другие государственные и общественные организации. Это профильные министерства и департаменты во властных структурах, две торгово-промышленные палаты, депутатские комиссии и комитеты, отраслевые союз и так далее. И мы не созданы для подмены этих органов.
— Если бы вы уже год работали в этой должности, то весь прошлый год вас бы терзали торговцы с барахолки. Вроде бы закрытие барахолки — это требование федерального закона, и вроде бы всем это понятно, но местные власти не в силах закрыть вещевой рынок, постоянно продляют срок его работы. Ваша оценка: можно ли было решить этот вопрос грамотнее, не превращая закрытие барахолки в постоянно обостряющийся скандал?
— На сессии Заксобрания я сказал: «Может, это звучит крамольно, но иногда предпринимателей нужно защищать от самих предпринимателей». На самом деле на барахолке существует два вида предпринимательства. Один — это тот маленький бизнес, когда человек торгует вещами и платит за аренду контейнера. Этот бизнес, особенно оптовый, нужно сохранить в Новосибирске. Его нужно легализовать и поддерживать. Второй бизнес — это управляющие компании, которые сдают в аренду контейнеры. И мне этот бизнес не кажется нормальным и рыночным. Управляющие компании должны были давно задуматься о последствиях вступления в силу федерального закона и позаботиться о создании рабочих мест на другой территории. Я уж не говорю о том, что на барахолке не были созданы элементарные бытовые удобства для торговцев.
— Они понадеялись на авось…
— Может быть, они просто не размышляли о том, что о курице, которая несет тебе яйца, нужно заботиться. Очевидно, что нужно найти новую эффективную управляющую компанию, которая организует этот оптово-розничный рынок на основе закона и общечеловеческих норм. И планы федеральных инвесторов по созданию такого торгового центра в районе Пашино логично вытекают из этой задачи. Некоторые горожане пугаются, что появится страшный монстр. Нет никакого страшного монстра. Вон у нас в Кировском районе стоит «Мега» — это 150 тысяч квадратных метров площадей и шесть тысяч парковочных мест. По-моему, все довольны.
«У главы ничего нет, кроме авторучки»
— Вы почти пять лет были главой района. Какова ваша оценка статуса районной власти?
— Мне кажется, существует некий перекос в сторону централизации власти в городе. К этому, в частности, привел федеральный закон № 131. Оказались расширены полномочия департаментов мэрии в ущерб районной власти. В районах же у власти осталась одна главная зона ответственности — встречаться с людьми и разъяснять, что происходит на территории.
— То есть глава — своего рода полпред мэра?
— Так можно сказать. Хозяйственные задачи на местах не решаются напрямую — для этого у районной администрации нет ресурсов. Глава не может сказать: у вас на дороге образовались ямки, я завтра пришлю бригаду, и все отремонтируют. Поэтому приходилось слушать людей и решать районные задачи через взаимодействие с департаментами мэрии. Сегодня у мэрии уже есть понимание, что нужно двинуться в сторону децентрализации. В частности, на это, как я предполагаю, нацелено создание Центрального округа, объединившего три городских района. Следующий логичный шаг, который сделал Владимир Филиппович (Городецкий, до января 2014 года бывший мэром Новосибирска. — Ред.) в прошлом году — это наделение администраций районов полномочиями главных распорядителей бюджетных средств. С января текущего года у районов появился бюджет, пусть и небольшой. В Кировском районе он составляет порядка 28 млн рублей. На эти деньги район обязан содержать дороги второстепенных улиц, остановочные павильоны, пешеходные переходы, вывозить мусор из частного сектора, проводить санитарную обрезку деревьев и делать целый ряд других вещей. За это в Кировском районе отвечает новое структурное подразделение — муниципальное казенное предприятие «Кировское». И очень хорошо, что у районных администраций появился такой ресурс. Это нормальное движение в сторону местного самоуправления.
— Есть устоявшееся мнение, что власть в России коррупционна. Будучи главой района, вы сталкивались с подобными фактами?
— Приведу такой пример. К одному сотруднику администрации Кировского района на прием пришла бабушка. То ли ветку возле ее окошка нужно было обрезать, то ли ямку засыпать. И, уходя, сказала: «Милок, сделай, а я тебя не обижу». И оставила конвертик. Сотрудник был в панике. Ведь по закону он должен совершить определенные действия, чтобы не оказаться уличенным во взятке. Вызвали полицию, вскрыли конвертик и обнаружили в нем 500 рублей. Смешной, наверное, пример, но он четко показывает психологию нашего общества. Конечно, и мне приходилось сталкиваться с предложениями: мы не обидим, мы вспомним. Думаю, коррупция исчезнет, когда исчезнут вот такие предложения, которые подцепляют человека на крючок соблазна. Но, слава Богу, в своей работе я не сталкивался со случаями получения взятки и был абсолютно уверен в том, что мои сотрудники без такого греха. Как правило, в коррупционных делах оказываются замешаны морально и этически слабые люди. Часто это происходит и от недоумия.
— Насколько легко вам было перестроиться из промышленника, бизнесмена, депутата в чиновники в главу района?
— Было сложно. Наверное, первые полгода я приходил на рабочее место, оглядывал его вокруг и говорил себе: что я здесь делаю? Я же был депутатом, прекрасно представлял себе район, понимал, как работают многие хозяйственные инструменты, но когда у главы ничего нет, кроме авторучки, а каждую пятницу нужно вести прием, это тяжело. Приходят люди и делятся непростыми жизненными ситуациями, а ты далеко не всегда можешь помочь, и тем более оперативно. Чаще всего это были вопросы, связанные с жильем. На «Сиблитмаше» была совершенно другая жизнь. На заводе я был чрезвычайно активным. Очень часто ездил в командировки. Был период, когда за 2,5 недели я совершил 14 перелетов. Передвигался и по стране, и за рубежом. И, что немаловажно, участвовал в управлении заводскими финансами, формировал платежный лист. И деньги были немалые. А тут ситуация оказалась совсем другой. Есть смета на содержание аппарата районной администрации: на нее можно было или дверь отремонтировать, или стол заменить. И то один. Совершенно другой стиль и ритм.
— Тем не менее, этот опыт накопленного общения вам может помочь на новом месте…
— Думаю, да. Пять лет в должности главы — это серьезная капитализация личности.