Существует несколько моделей поддержки инноваций и малого бизнеса. В европейской практике инновационные предприятия нацелены на решение местных задач внутри региона. Американская модель, наоборот, предполагает развитие инновационного предпринимательства при крупных корпорациях или особых кластерах около университетов, где есть уникальная связь финансов, технологий и науки. Россия – страна с переходной экономикой, где есть своя специфика, связанная с менталитетом, структурой экономики и особенностями ее развития. Поэтому готовых рецептов нет – приходится учитывать и свои реалии, и опыт других стран, объясняет декан факультета менеджмента, директор Центра инновационного предпринимательства Санкт-Петербургского филиала НИУ «Высшая школа экономики» Александр Кайсаров. Ученый рассказал, почему нельзя заставить быть инноватором, какова роль банков в инновационных процессах и о том, что может прийти на смену информационному обществу.
– Как государство должно участвовать в инновационных процессах?
– Государство не может заставить кого-то быть инноватором. Это все равно что заставлять что-то изобрести. Можно вспомнить опыт советских шарашек, когда людей заставляли и были результаты, но это не тот путь, который возможен в нынешних условиях. Роль государства и местных властей прежде всего в создании условий для развития инновационного бизнеса. При участии властей у нас создаются бизнес-инкубаторы, фонды по поддержке инновационной деятельности. Но сказать, что это достаточные условия, нельзя. Нужна в хорошем смысле мода на инновации. Суть инноваций – предпринимательская инициатива. Я периодически спрашиваю студентов: «Кто хотел бы стать предпринимателями?» Абсолютное большинство отвечает, что хочет стать менеджерами крупных компаний. Все понимают, где деньги.
Государство выбрало приоритетные направления развития науки и технологий. По логике, если мы собираемся поддерживать российские инновации, эта поддержка должна касаться приоритетных направлений, обозначенных государством. Это восемь направлений, в том числе космос, оборона, нанотехнологии. Если мы говорим об участии государства, то оно должно ориентироваться на поддержку предпринимателей, которые находятся в этом тренде, чтобы не распылять ресурсы.
– Например, повышение спроса на инновационную продукцию посредством госзаказа?
– Да, если это укладывается в рамки приоритетных направлений. Опять-таки надо смотреть детали. Что будет обозначено в качестве условия выполнения этого заказа. Не секрет, что у нас один из критериев – дешевизна. Инновации же, как правило, – уникальная продукция, ее не с чем сравнить по стоимости. Тогда нужны другие критерии, помимо ценовых.
Доверие для инноваций
– В какой мере можно говорить о достаточной бюджетной обеспеченности инновационного процесса в Петербурге?
– Сказать, что средства выделяются недостаточные, нельзя. В 2013 году на эти цели в городе запланировали примерно 1 млрд, но освоено только порядка 400-600 млн. Деньги выделяют, но проблема в том, как их употребить, чтобы система заработала сама. Это работа на создание условий, минимизацию издержек для вхождения в бизнес, защиты этого бизнеса от различных напастей. Вот что нужно.
– А насколько далеко продвинулся Петербург в формировании благоприятных условий для инновационного роста?
– В Санкт-Петербурге выделены кластеры, существуют особые экономические зоны. Казалось бы, создаются условия, но опять же нет их 100-процентной наполняемости. Городские власти создают реальные возможности, а потока желающих нет, нет отклика. Это опять говорит об утрате доверия к институту предпринимательства. В подобной ситуации возрастает роль университетов как места соединения возможностей науки и продвижения вместе с технологиями. Это могут быть партнерства с действующими фирмами. Плюс подготовка «бульона» будущих предпринимателей. Например, мы ведем работу среди студентов, чтобы познакомить их с технологиями стартапов, развитием предпринимательства, и оказывается, что в ряде случаев им удобнее уехать в Финляндию и работать в инкубаторе или кампусе финского университета, чем у нас. Я спрашиваю своих студентов: «А почему?» Они отвечают, что там удобнее, быстрее с регистрацией, там устоявшиеся и понятные правила, есть возможность быстрее найти партнеров.
Судя по информации, которая размещена на сайте Комитета по промышленности и инновациям Санкт-Петербурга, правительство живет правильными вещами, но вот этот инновационный дух пока живет своей жизнью. Нужны инновации в области государственного управления, которыми могут быть краудсорсинг, краудинновации в публичном управлении. Одно из таких проявлений – публичная экспертиза актов регулирующего воздействия, когда любое действие оценивается среди экспертов, населения. Такие крауд-проекты станут интересным стимулом для развития инновационной инфраструктуры. Чтобы эта инфраструктура действительно работала, дышала, была сутью городского развития. Тем более что сама информационная среда позволяет это делать достаточно быстро. Если развивать это направление, если появится такой интерактив, на который власти осознанно идут, появится и доверие.
Новые форматы
– Какие инновационные проекты в городе можно отметить?
– В городе создаются некоторые условия для развития инноваций, инкубаторов, модный сейчас формат коворкингов. Надо отдать должное Сбербанку. Там сейчас выдвигают идею создания молодежного офиса в формате коворкинга. Очень интересная идея. Одно дело, когда ребята тусуются сами по себе. Другое, если рядом будет финансовый консультант или институт, который подставит тебе плечо. Раньше на сайте банка раздел по поддержке молодежи был отдельно от раздела предпринимательство. Сейчас они идут к соединению этих направлений. Это может быть вполне успешным форматом для насыщения городской атмосферы инновациями. В таком городе, как Санкт-Петербург, расположены ключевые технические университеты – СПбГУ, ИМТО, Политехнический университет, ЛЭТИ. Но студенту необязательно сидеть в университете. Он скорее найдет союзников и помощь, общаясь с себе подобными в других пространствах, где есть изобретатели, администраторы, консультанты. Роль города здесь – в создании такой атмосферы. Это не делается какими-то фестивалями и событиями. Это планомерная работа. Это должно быть еще и модным для молодежи: ты в тренде, ты тусуешься не по клубам, а нашел себе единомышленников и занят тем, что интересно и креативно.
– Губернатор Петербурга Георгий Полтавченко приводил цифры: в городе инновационный сектор составляет 25% при общероссийском в 15%. К 2030 году он пообещал довести этот показатель до 35-40%. Вы согласны с такой оценкой нынешнего положения? И возможно ли такими глобальными категориями мыслить в этом вопросе?
– Всегда нужно мыслить глобальными планами, и мне кажется, это абсолютно правильная история. Но дьявол кроется в деталях. Что мы подразумеваем под инновационной деятельностью? Часто не учитываются новые формы существования бизнеса. Где находится фирма? Например, серверы социальной сети «ВКонтакте» находятся здесь, но, по сути, они могут располагаться где угодно. Мы «ВКонтакте» считаем инновационной компанией, она входит в наш экспортный потенциал? И как считать: по месту расположения офиса, по месту получения денег или где сервер находится? Если брать традиционный подход и смотреть, где находится штаб-квартира, то у нас Северная столица стала центром газодобычи и нефтепереработки. Это же не связано с тем, что у нас нашли месторождение газа, и его тут успешно добывают, перерабатывают и транспортируют. Были какие-то административные решения, и эти налогоплательщики у нас оказались. Поэтому я бы с осторожностью подходил к этому вопросу.
Если посмотреть программные документы госструктур, которые занимаются инновациями, то их цель – развитие. Но развитие не может быть целью. Развитие – это какое-то действие. Вы можете бесконечно развивать, и с вас ничего не спросят. Полагаю, должны быть конкретные вещи – вклад инновационных отраслей в ВРП региона или число занятых в этой сфере.
Такой рост, который запланирован в стратегии, накладывает большую ответственность. Но другого пути нет. Иначе страна просто встанет. У нас вряд ли будут хорошие перспективы для сырьевой иглы – финансовые рынки будут ужесточать условия заимствования, займы будут дороже, деньги будут дороже. Надо пользоваться окном возможностей, пока оно еще есть. Потом отдаленные отголоски действий зарубежных партнеров могут сказаться и очень серьезно.
Практика
– В связи с поставленными задачами по импортозамещению возникает вопрос, насколько мы зависим от поставщиков, снабжающих нас необходимыми материалами для инновационных разработок из-за рубежа?
– Что касается комплектующих, то по существующим технологиям мы более-менее можем найти заменители. Что-то можем сами делать, что-то экспортировать из Китая и стран Юго-Восточной Азии. Что кается прорывных технологий, то здесь есть проблемы. Если говорить об участии государства, то необходимо на них сосредоточиться. Это дает мультипликативный эффект для дальнейшего развития. А импортозамещением по существующим технологиям не стоит особо заниматься. Лучше использовать экономический эффект от международного разделения труда.
– Инновационные проекты несут в себе достаточно высокие риски. Как в Санкт-Петербурге обстоит ситуация с привлечением финансовых средств в инновационные проекты?
– Проблема в том, что банк по своей природе не инновационен. Он скорее даст кредит ларьку, который занимается торговлей, чем какому-то инноватору. Поэтому отдельные инновационные институты должны создаваться при банках, при фондах. Если посмотреть, как работают наши крупные венчурные фонды, то проблема видится в том, что сотруднику, который там принимает решения, выгодней отказать, чем разрешить финансирование. Срабатывает принцип «у меня все хорошо, и деньги сохранены». Нужно менять критерии оценки, сам подход. Такой финансист должен понимать, что его основная задача не просто посмотреть документы и отказать, но поддержать. Это не банковская функция, это должна быть деятельность специальных институтов развития.
На стыке науки и бизнеса
– На ранних стадиях бывают сложности с привлечением частных средств, поскольку перспективы проекта несут слишком высокие риски. Должно ли государство подключаться к инвестициям в такие проекты?
– Конечно, на ранних стадиях должно подключаться государство. Например, Фонд Сколково – вполне отработанная система. Проблема в том, что даже на этой стадии инноватор должен правильно подать заявку, грамотно ее оформить. Здесь больших денег не нужно. Задача властей – создать систему для обучения. Это нужно делать на уровне городских комитетов, у них есть инструменты. Особая роль должна быть у университетов. Как точек роста, концентрации, места, куда удобно прийти и предпринимателю, и финансисту, и чиновнику. Это удобная площадка для создания коммуникации государства, общества, бизнеса и предпринимателей.
– Университеты и сами могут разрабатывать инновационные продукты.
– Как раз по постановлению № 220 «О мерах по привлечению ведущих ученых в российские образовательные учреждения высшего профессионального образования» это здорово работает. Грантовая поддержка – одна из форм. Тут существенно, чтобы не просто дать деньги на малые предприятия при университетах, а сделать это постоянно действующей системой. Чтобы люди знали, что в университетах есть постоянные инновационные площадки, где что-то происходит.
– В какой области инновационные проекты смогут оказать влияние на экономическую и социальную сферы, сравнимое по масштабу с информационными технологиями?
– Идея постинформационной экономики действительно сейчас одна из наиболее интересных областей для экономистов. Идет активное развитие областей на стыке биологии и информатики. Появятся роботы – не те, которые появляются сейчас, а полноценные самообучающиеся самонастраивающиеся системы. Какая экономика будет с их появлением? Новая индустриализация, которую мы сейчас видим, – это предтеча новой экономики, которая только начинается. Это совершенно иные формы взаимодействия искусственного интеллекта и человека, другая модель общественного устройства. Можно назвать его постинформационное общество. Тут будут совершенно другие общественные отношения между людьми. Сейчас уже проводятся такие эксперименты, когда создается действительно электронное правительство. И умная машина, искусственный интеллект, выдает рекомендации. Оказывается, он более эффективно работает, чем чиновник. Эти процессы сейчас ложатся на системы бизнес-интеллекта, которые вполне справляются. Тогда возникает вопрос: а человек чем будет заниматься? Не будет ли он восприниматься лишь как девайс к бизнес-интеллекту? Это тот вызов, который нужно понимать. Это уже будет новая данность за границей сетевого пространства.
Санкт-Петербург