В конце прошлого года тема громадных долгов за услуги ЖКХ стала предметом разбирательства на специальном совещании у главы правительства Дмитрия Медведева, где, в частности, прозвучала угрожающая цифра: 24 млрд рублей задолженности гарантирующих поставщиков СКФО перед поставщиками оптового рынка электроэнергии. Практически сразу после этого деятельность Петра Сельцовского была признана неэффективной, и на смену ему было принято решение отправить Сергея Архипова — на тот момент заместителя генерального директора — главного инженера ОАО «Россети».
Несмотря на то, что прошлый год МРСК Северного Кавказа закончила с прибылью, назначение Архипова и. о. гендиректора компании стало сигналом, что дела там обстоят далеко не блестяще. За Сергеем Архиповым уже давно закрепилась репутация антикризисного менеджера, которого оперативно перебрасывают на самые сложные участки сетевого хозяйства страны — так было, например, когда несколько лет назад он возглавлял МРСК Юга.
На Северном Кавказе перед новым руководителем сетевого хозяйства стояла серия взаимосвязанных задач: работа с проблемными должниками, повышение финансовой эффективности деятельности сетевого комплекса, снижение потерь, консолидация территориальных сетевых организаций. Судя по тому разговору с Сергеем Архиповым, который состоялся у нас в июле, видимых изменений в работе МРСК Северного Кавказа ему удалось добиться всего за несколько месяцев во главе компании. Проделанную работу, похоже, оценили и в головной структуре: не так давно Архипов был назначен заместителем гендиректора ОАО «Россети» по ЮФО и СКФО, теперь он будет курировать три южных «дочки» холдинга — МРСК Юга, МРСК Северного Кавказа и «Кубаньэнерго».
«Катастрофы нет, но нет и блестящих результатов»
— Чем, на ваш взгляд, было продиктовано ваше назначение руководителем МРСК Северного Кавказа?
— Неожиданности в этом для меня не было. Последние лет десять похожие назначения у меня случались регулярно. За это время я руководил «Ростовэнерго», «Смоленскэнерго», куда меня пригласили срочно поправлять ситуацию, затем был первым заместителем руководителя МРСК Центра, генеральным директором МРСК Юга, где тоже сложилась достаточно сложная ситуация, требующая антикризисного менеджмента. Последние два года я занимал должность главного инженера ОАО «Россети», фактически отвечая за всю технологическую сторону деятельности компании, поэтому я думаю, что назначение на Северный Кавказ было логичным решением, поскольку здесь прежде всего требуются изменения в части управления технологией.
— Какие задачи поставлены перед вами в этом направлении?
— В энергосетевом комплексе Северного Кавказа налицо высокий износ оборудования, поэтому одна из главных задач — повышение технологической дисциплины. У нас недавно прошла проверка Ростехнадзора, по результатам которой появился целый ряд замечаний — как объективного характера, связанных со старением оборудования, так и субъективного. Последние требуют повышения внимания руководителей. Могу сказать, что в последнее время у нас больше руководителей стало посещать непосредственное производство.
— А до этого они сидели в кабинетах?
— Некоторые технические руководители многовато там проводили времени: надо всё-таки больше внимания уделять производственному персоналу, повышать его уровень, задавать вектор развития и, конечно, контролировать работу.
— В случае с МРСК Северного Кавказа, наверное, больше на слуху значительный объём дебиторской задолженности, из-за чего не раз говорилось о неустойчивом финансовом положении компании. Насколько это, по вашему мнению, соответствует действительности?
— Я не могу назвать финансовоэкономическое состояние компании кризисным. По итогам прошлого года из финансовых коэффициентов у нас превышен только один — коэффициент срочной ликвидности. Соотношение долг/EBITDA удовлетворительное, равно как и ситуация с оплатой услуг поставщиков и подрядчиков. Ремонтная программа в прошлом году при подготовке к зиме была выполнена в полном объёме и позволила прожить зимние месяцы устойчиво, без катастроф и массовых отключений. Работа за прошедшую зиму получила удовлетворительную оценку на всех уровнях управления. Выручка компании в прошлом году составила 11,251 миллиарда рублей, рост — 11 процентов, чистая прибыль — 537 миллионов рублей. Было принято решение, что мы будем выплачивать дивиденды. В общем, катастрофы нет, но нет, к сожалению, и блестящих результатов.
— Что нужно делать для того, чтобы они появились?
— Сегодняшняя ситуация требует принятия мер по повышению эффективности работы, потому что нынешней прибыли недостаточно для удовлетворения наших инвестиционных потребностей. Они очень велики и вызваны как раз технологическими недостатками, высоким износом оборудования. Кроме того, происходит изменение нагрузки на сети. Мегаполисы, агломерации растут, строятся города, коттеджные посёлки, а у населения городов растёт энерговооружённость. Те сети, которые создавались полвека назад, на такую нагрузку не были рассчитаны. Сейчас в вечерний максимум нагрузка на одно домовладение может составлять 4–6 киловатт, а в те годы сеть проектировалась на 200–500 ватт на один дом. Поэтому необходима реконструкция сетей, которая и определяет наши инвестиционные потребности. А для их удовлетворения необходимо формировать прибыль. На сегодняшний день этого источника у нас не хватает.
— Каковы основные меры, которые сейчас предпринимаются для увеличения прибыли?
— В первую очередь это снижение потерь электроэнергии. Это может принести основной эффект; кроме того, поставлены задачи по снижению управленческих расходов.
Пределы контроля
— Потери в энергосетях Северного Кавказа часто принято связывать со спецификой региона. Насколько, по вашей оценке, ситуация с потерями зависит от субъективных факторов — наличия большого количества неучтённых потребителей, высокой доли теневой экономики, деятельности отдельных руководителей?
— Я бы не искал корни хищений в теневой экономике — вопрос упирается в учёт товара при его потреблении. Поэтому в плане контроля и снижения потерь в первую очередь необходима персональная ответственность руководителей — и у нас такие меры уже внедрены. В этом году ряд руководителей компании были уволены за невыполнение плана по снижению потерь. Далее, это контроль работы персонала — требуется не допускать невыполнения им производственных функций. Надо регулярно составлять балансы по фидерам, проводить замену счётчиков — иными словами, требуется системная повседневная работа по борьбе с потерями. Системная персонифицированная ответственность и формирование балансов электроэнергии — две её главные составляющие. Для этого мы провели определённые структурные изменения на уровне административного аппарата компании: чётко выделили подразделение, которое должно отвечать за движение электроэнергии до каждого клиента, сконцентрировали его зону ответственности. Планируется ещё ряд организационных изменений, направленных на то, чтобы сосредоточить ответственность конкретно по вопросу борьбы с потерями.
— В плане потерь у МРСК Северного Кавказа всегда наиболее сложная ситуация складывалась с тремя республиками — Дагестаном, Чечнёй, Ингушетией. Как можно изменить эту ситуацию?
— Я бы не сказал, что это самые проблемные территории — там просто надо больше работать. В этих республиках сейчас устанавливают современные приборы учёта, которые автоматизированно передают сигнал на серверы, находящиеся у нас в офисе, и это позволяет точно фиксировать количество потреблённой энергии. Эти данные передаются в сбытовые компании, которые выставляют счета.
— Какова сегодня статистика потерь в этих трёх республиках?
— В Ингушетии они составляют 33,8 процента, в дочернем обществе «Дагэнергосеть» — 30 процентов, в «Чеченэнерго» — 43,6 процента. В конце прошлого года в Чечне была проведена консолидация сетевых активов. Города Грозный, Гудермес и Аргун до этого обслуживались предприятиями «Чечкоммунэнерго», они переданы нам в оперативное обслуживание с высокой базой потерь. Всего по компании за первое полугодие потери составили 15,1 процента. Динамика в целом положительная, но есть ряд вопросов по КабардиноБалкарскому и Карачаево-Черкесскому филиалам, где потери немного выросли. Мы планируем в течение второго полугодия снизить потери на 3–4 процента — это самый консервативный прогноз. Всего будет установлено свыше 642 тысяч приборов учёта, которые должны закрыть вопрос высоких потерь. Сейчас идёт сдача в промышленную эксплуатацию систем учёта по Чечне и Ингушетии. На четвёртый квартал планируем ввод системы по Дагестану, там запланировано более 450 тысяч точек, на сегодняшний день 220 тысяч точек уже используются.
Сетевая консолидация
— Давайте всё же перейдём к долгам. В прошлом году дебиторская задолженность МРСК Северного Кавказа серьёзно выросла — вам удалось остановить этот процесс?
— На 1 июля этого года предприятия, которым мы оказываем услуги, должны нам 5,86 миллиарда рублей, то есть это сопоставимо с половиной годовой выручки. Прирост в первом полугодии составил 1,112 миллиарда рублей — это меньше, чем в прошлом году, но незначительно. В основном задолженность прирастили сбытовые компании — гарантирующие поставщики, а также территориальные сетевые организации и предприятия ЖКХ. Половина из прироста задолженности этого года — 534 миллиона рублей — приходится на ГУП «Аланияэлектросеть» и МУП «Каббалкоммунэнерго». Ситуация с гарантирующими поставщиками на территории республик значительно лучше, чем в прошлом году, но вопросы недоплаты всё равно остаются.
— За счёт чего в прошлом году произошло увеличение дебиторки?
— Я думаю, что часть причин традиционна. Бюджетные организации имеют недостаточные лимиты либо их перебирают. В этом году проблем с бюджетными организациями, к чести руководства республик СКФО, нет, бюджетники за полугодие рассчитались чётко. Но есть вопросы по коммунальным предприятиям — водоканалам и теплоснабжающим организациям. Там проблемы кроются в основном в неэффективной работе, недостаточном тарифном регулировании, высоком уровне потерь. То же самое можно сказать и про территориальные сетевые организации. Если у нас, как я сказал, средний уровень потерь составляет 15 процентов и нам есть над чем работать, то ряд ТСО имеют потери 45, 50 и даже 60 процентов. Поэтому мы считаем, что должна решаться государственная задача — консолидация сетевых активов на базе МРСК Северного Кавказа. Уверен, что мы абсолютно в состоянии повысить уровень управления ими и снизить уровень потерь. Электроэнергетический рынок — общий, и пока не решатся проблемы у каждого из участников, собираемость средств не будет достаточной. Если один из сегментов рынка хромает, то дефицит будет испытывать весь рынок в целом.
— Какие территориальные сетевые организации уже оказались в управлении МРСК Северного Кавказа после того, как консолидация сетевых активов была объявлена стратегией «Россетей»?
— Это, например, городские сети Ставрополя — там за три года уровень потерь был снижен в полтора раза после того, как персонал МРСК Северного Кавказа стал заниматься этим вопросом. Кроме того, это городские сети Ессентуков и ещё ряд компаний. Где-то идёт приобретение сетевых активов, но особых средств на это нет. Поэтому правительство приняло постановление, что должники должны рассчитываться по своим долгам сетевыми активами, если они не в состоянии ими эффективно управлять. Ближайшие наши планы — городские сети Нальчика и Владикавказа, сейчас ведутся переговоры по форме их консолидации, мы рассчитываем до конца года эту сделку заключить.
— Недавно вы взяли в аренду городские электросети Махачкалы, с которыми у МРСК Северного Кавказа, так сказать, старые счёты. Насколько это проблемный актив?
— Там высокий уровень потерь, платежи в пользу нашего дочернего общества «Дагэнергосеть» в этом году фактически нулевые. Для «Дагэнергосети» это создаёт определённые сложности с подготовкой к зиме, с выплатой зарплат. Поэтому было принято решение с 1 июля взять махачкалинские сети в аренду. Краткосрочные планы — в течение двух месяцев снизить уровень потерь на пять процентов. Конечно, там очень сильно мешает багаж прошлых лет — накоплены миллиардные долги перед оптовым рынком. Кредиторы многие из этих долгов списали, но де-юре они остаются. Сейчас идёт обсуждение, что со всем этим делать.
— Здесь опять можно вспомнить о субъективном факторе — долги махачкалинских сетей были связаны с личностью конкретного руководителя города, который умел переводить платежи за свет в политическую плоскость. Как по-вашему, насколько проблемы энергетики СКФО в целом политизированы?
— Я не вижу здесь какого-то сильного политического влияния на бизнеспроцессы. Усилия муниципалитетов и правительств республик направлены в первую очередь на то, чтобы бюджетные потребители вовремя платили и эффективно расходовали электроэнергию. Например, глава Чеченской Республики неоднократно заявлял, что за энергоресурсы надо платить, и это даёт значительный эффект. Не знаю, чтобы у кого-то из руководителей республик был другой подход, и с бюджетниками, по данным сбытов, ситуация в этом году поправилась, все расплатились. Что касается коммунальщиков и эффективности управления их активами, то, конечно, определённая ответственность муниципалитетов существует. Например, у нас есть вопросы по качеству управления МУП «Каббалккоммунэнерго», и мы готовы брать на себя ответственность за проблемные предприятия и сами решать их проблемы. Если никто другой это сделать не в состоянии, то у нас просто нет другого выхода.
— Что сегодня делается для упрощения технического присоединения к сетям МРСК Северного Кавказа? Удалось ли в этой сфере избавиться от многочисленных посредников?
— Посредники у нас отсутствуют. Законодательством в последние два-три года очень чётко прописана процедура техприсоединения, отклонения от нее контролирует ФАС, и в случае каких-то нарушений следуют очень существенные штрафы. Поэтому ситуация в целом по техприсоединению и по стране, и у нас значительно улучшилась. Существует «дорожная карта» по снижению времени и уменьшению количества посещений в процессе техприсоединения. Количество заявок растёт, и сказать, что у нас есть какие-то сложности, я не могу. Во всяком случае, не вижу этого по своей интернет-приёмной — помощник регулярно просматривает поступающие туда жалобы. Это прямой контакт, хотя туда пока не так часто обращаются — возможно, ещё не поняли, что это работающий инструмент.
Но есть и другая грань вопроса. Мы делаем всё возможное для своевременного присоединения потребителей, однако нередки случаи, когда заявитель не начинает потреблять предоставленную ему нагрузку. Выходит, что мы расходуем средства, создаём условия, обслуживаем оборудование, а дополнительную выручку для компенсации своих расходов не получаем. Поэтому считаю, что вопрос об ответственности потребителя за величину заявки необходимо решать на законодательном уровне, чтобы потребитель чувствовал ответственность так же, как электросетевая компания.
«Не могу говорить о низкой платёжной культуре»
— Насколько конструктивно сейчас складываются отношения МРСК Северного Кавказа с гарантирующими поставщиками, имеющими большую дебиторку, например, «Ингушэнерго» и «Севкавказэнерго»? В прошлом году компания также неоднократно судилась со «Ставропольэнергосбытом». Сейчас эта ситуация изменилась?
— По «Ставропольэнергосбыту» платежи достаточно стабильные, какогото конфликта или противодействия там нет. Что касается «Ингушэнерго» и «Севкавказэнерго», то мы находимся в одном здании, отношения у нас достаточно конструктивные. Во втором квартале мы достигли значительного прогресса, разногласий нет. Почему раньше возникали эти проблемы? Законодательство детально прописывает не все отношения на розничном рынке электроэнергии. Например, как определять полезный отпуск населению там, где нет автоматизированных систем? Каким числом снимать показания счётчика? Чтобы не иметь разногласий и не судиться, мы совместно с гарантпоставщиками прописали всю технологию полезного отпуска; подписи под этим документом поставили и я, и гендиректор гарантирующих поставщиков СКФО и Калмыкии, и с апреля мы перешли на работу по нему. По старым долгам прошлых лет сейчас завершаются судебные процедуры — этот «багаж» надо почистить. Но что касается текущих отношений, то по результатам второго квартала поводов для разногласий и оснований для судов у нас нет, цифры сведены копеечка в копеечку.
— Как вы оцениваете финансовую устойчивость гарантирующих поставщиков? Некоторые из них хронические убыточны и давно находятся в предбанкротном состоянии.
— Я бы не стал комментировать их финансовое состояние, я не эксперт в этой области. Но могу сказать, что есть определённые проблемы у ОАО «Ингушэнерго» — велика вероятность того, что по процедуре нам придётся подхватывать у него статус гарантирующего поставщика и до проведения нового конкурса выполнять эти функции. Подготовительная работа к этому у нас проведена, мы готовы эти функции на себя принять в течение месяца, если финансовая устойчивость не позволит «Ингушэнерго» их осуществлять. То же самое касается ОАО «Чеченэнерго», которое может подхватить функции сбыта в течение месяца.
— Несколько лет назад в МРСК Северного Кавказа серьёзно стояла проблема аффилированности сетевых активов со сбытами и энергосервисными компаниями. Её за это время удалось решить?
— На сегодняшний день учредителем и МРСК Северного Кавказа, и гарантпоставщиков Северного Кавказа является ОАО «Россети», формула по снижению аффилированности разработана. Руководителей, которые совмещали бы работу в гарантпоставщиках и в сетевых компаниях, нет. Сейчас этот вопрос, я считаю, не стоит. И я думаю, он и раньше бы не возник при достаточной эффективности работы. Сегодня она у сбытовых организаций растёт, мы это чувствуем по уровню расчётов с нами. За потери со сбытовиками мы расплатились сполна, а уровень собираемости у них существенно выше прошлого года. Это позволило сбытовикам показать серьёзную динамику расчётов на оптовом рынке. А это отражается и на нас — более стабильный денежный поток, например, позволяет более существенно финансировать ремонтную программу.
— А как бы вы прокомментировали такую расхожую формулировку, как «низкая платёжная культура населения на Северном Кавказе»? Это действительно так, или это миф?
— Я не могу говорить о низкой платёжной культуре. Есть вопросы по небольшим населённым пунктам, расположенным в предгорьях и горной местности. Где-то недостаточно пунктов приёма платежей. Газовики, например, уже сделали передвижные кассы, у нас тоже есть переносные кассовые аппараты и соответствующий персонал. Конечно, в городах ситуация совершенно иная — платёжных терминалов предостаточно. А такой ситуации, что кто-то категорически не хочет платить, нет. В то же время, к сожалению, имеют место случаи хищения электроэнергии, когда подключаются мимо приборов учёта, осуществляются набросы на линии электропередач, которые приводят к человеческим жертвам, выводятся из строя приборы учёта. Причём о том, как воровать электроэнергию, можно сегодня легко прочитать в интернете, а технические средства, позволяющие не допустить воровства, стоят немалых денег. Работа по выявлению хищений идёт очень активно, в первом полугодии направлено 93 материала по возбуждению уголовных дел, и я думаю, эту работу мы продолжим. Хищение электроэнергии является уголовным преступлением, и наказание должно быть неотвратимым. Здесь, конечно, в сознании людей ещё произошли недостаточные изменения. Многие продолжают считать, что это какая-то шалость — подкручивать счётчики, и за это ничего не будет. Поэтому наша задача — помочь людям понять, что это не так.
— Есть ли у МРСК Северного Кавказа контрагенты или территории, которые можно ставить другим в пример как образец платёжной дисциплины? Про должников за электроэнергию на Кавказе говорится постоянно, а хотелось бы узнать о тех, кто платит регулярно.
— Это на самом деле большинство наших контрагентов. Я назвал вам несколько организаций, по которым сложилась плохая ситуация с расчётами, но это единичные случаи — остальные платят исправно. Мы бы не собирали 11 миллиардов рублей в год, если бы проблемы с платежами были системными.
Инвестиционный груз
— Каким образом оказалась скорректирована инвестпрограмма МРСК Северного Кавказа после того, как в прошлом году были заморожены тарифы на услуги ЖКХ?
— Инвестиционная программа этого года, естественно, была минимизирована. Как я уже сказал, наша прибыль по прошлому году составила всего 530 миллионов рублей. Вторым источником для формирования инвестпрограммы, конечно, могут быть заимствования, но лишь в том случае, если понятно, из каких средств эти долги обслуживать. Поэтому инвестпрограмма была сбалансирована в соответствии с имеющимися источниками финансирования. На 2014 год предусмотрено финансирование в размере 3,249 миллиарда рублей, этот объём позволяет нам не допустить рост износа распредсетей. Вторая задача — подготовка к зиме. Если говорить о крупных объектах, то в июне мы заложили подстанцию «Бештау» под развитие Западного микрорайона Пятигорска, планируем ввести её в эксплуатацию уже в декабре. Эта стройка — хороший пример развития энергетики на шаг вперёд: строители уже очень скоро придут к нам за мощностями. Суммарно в этот объект будет вложено около 400 миллионов рублей. Кроме того, мы планируем технологическое присоединение к парогазовой установке 135 МВт на заводе «Ставролен» в Будённовске, реконструируем крупную подстанцию «Южная» в Карачаево-Черкесском филиале, подстанцию «Архыз», подстанцию «Парковая» в Северной Осетии.
— В ходе июльского визита в Пятигорск глава «Россетей» Олег Бударгин призвал МРСК Северного Кавказа увеличивать долю работ, выполняемых собственными силами. Это отразится на параметрах инвестпрограммы?
— То, о чем вы упомянули, относилось в первую очередь к ремонтной программе, но мы действительно несколько поменяли подход к реализации инвестпрограммы. Для повышения прозрачности цен мы отдельно закупаем услуги по выполнению работ и отдельно — основное оборудование. Работы стараемся закупать непосредственно у подрядчика, оборудование — у производителей. Раньше подрядчик получал авансы на закупку оборудования и выполнение работ, но возникал риск не реализовать проект в срок, если у подрядчика возникала финансовая нестабильность. Теперь мы эту практику поменяли: по новым контрактам мы авансов не платим. Выполнил работу в срок — получи деньги. Тем самым мы застраховались от возможных проблем наших контрагентов. Считаю, что это даст нам уже в нынешнем году эффект в виде снижения объёма незавершённого строительства и более динамичного выполнения существующей программы. Что касается ремонтной программы, то она несколько масштабнее, чем в прошлом году, её стоимость чуть более 1,5 миллиарда рублей. Примерно половину работ выполняет собственный персонал хозяйственным способом, остальное — подрядные организации. Было принято решение о снижении объёма подрядов — со следующего года мы планируем полностью перейти на выполнением ремонтной программы собственными силами, сейчас ведутся подготовительные работы.
— Какие результаты в направлении роста финансовой эффективности вы от этого ожидаете?
— Прежде всего, у нас снизится объём внутренних транзакций. Примерно 650 миллионов рублей мы планируем перевести в хозспособ, от этого прямая эффективность выполнения работ увеличится на 15–18 процентов — не считая тех издержек, которые мы несём при обслуживании подрядчиков. Положительный момент здесь ещё и в том, что подразделение, которое проводит ремонт на объектах, несёт ответственность и за их предстоящую эксплуатацию, а мы считаем, что персонал у нас по умолчанию добросовестный и порядочный.
— Какой объём чистой прибыли вам требуется для того, чтобы её хватало на полную реализацию инвестпрограммы?
— Сегодняшних средств едва-едва хватает на то, чтобы износ оборудования не увеличивался. Правильный вектор развития — снижение уровня износа до 45–50 процентов, а это предполагает внедрение нового энергоэффективного оборудования. И чтобы у компании появился такой устойчивый вектор на ближайшие пять лет, необходимо инвестировать в год 5,5–6 миллиардов рублей. Из них на источники внутри компании, по моей оценке, должно приходиться где-то 60 процентов, остальное можно добрать кредитными средствами, которые можно обслуживать за счёт прибыли.
— Эти показатели можно считать стратегическими задачами компании?
— Я пока говорю об этом с осторожностью. Задача должна звучать именно так, но многое будет понятно по результатам нынешнего года. Тогда можно будет строить долгосрочную программу. И ещё один момент, который нас очень тревожит: мы индексируемся на уровень инфляции, а ряд материалов растут в цене более опережающими темпами, чем официальный уровень инфляции. К таким позициям относятся, например, металл, трансформаторное масло, запчасти. Сейчас мы минимизировали объём комплектующих иностранного производства, больше ориентируемся на отечественных производителей, благо они за последние годы освоили много технических решений по нашей отрасли. Мы уже можем практически обойтись без импортных комплектующих, потому что это влечёт за собой риски колебания курсов валют и несвоевременных поставок — сегодня они минимизированы.
— Насколько работающим инструментом оказалось RAB-регулирование тарифов, к которому до недавней заморозки тарифов была привязана инвестпрограмма МРСК Северного Кавказа?
— Это очень дискуссионный вопрос, но могу сказать, что любой долгосрочный тариф — это благо, потому что это даёт возможность планировать текущую деятельность и инвестиционные источники. Для нас это особенно важно, потому что многие проекты — долгосрочные, а жизненный цикл оборудования достаточно велик. Сегодня мы перешли к долгосрочному планированию безотносительно тарифного регулирования — все планы у нас рассчитаны на пять лет. Конечно, RAB-регулирование дало большой импульс для увеличения инвестиционной составляющей, причём по всей стране — построены сотни новых подстанций, тысячи километров новых сетей. Но состояние мировой экономики не позволило внедрять RABрегулирование прежними темпами — это касается не только России, но и ряда других стран. Актуальность долгосрочного регулирования не исчезла, в том числе в области нормирования уровня потерь электроэнергии на период от трёх до пяти лет. Сегодня этот вопрос на нормативном уровне не решён, уровень потерь пересматривается ежегодно.
— Что долгострочное регулирование потерь даст энергокомпаниям?
— В таком случае появится экономическая эффективность от снижения потерь. Можно будет заключать энергосервисные контракты и направлять средства, вырученные от снижения объёма потерь, на возврат инвестиций. Какую-то часть работ по снижению потерь можно решить организационными мероприятиями — дисциплиной, проверкой, обходами, правоохранительными органами и так далее, но есть и технологическая часть — «умный» учёт, перестройка сети. А для этого требуются инвестиции, и когда уровень потерь отнормирован на пять лет, возникает возможность возврата инвестиционных средств.Этохорошаямироваяпрактика, и «Россети» сейчас с таким предложением выходят в правительство — мы очень рассчитываем, что соответствующее решение будет принято. Это расширит наши инвестиционные возможности.