Чуть меньше месяца остается до начала работы Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) 2015 года, который в этот раз пройдет с 18 по 20 июня в выставочном комплексе «Ленэкспо» (компания «ЭкспоФорум-Интернэшнл»). В преддверии этого крупнейшего в России делового мероприятия своим взглядом на форум, роль проектов государственно-частного партнерства (ГЧП) в развитии российских регионов, а также на значение инноваций в деле создания конкурентной экономики с «Экспертом Северо-Запад» поделился Сергей Беляков, с сентября 2014 года являющийся председателем правления фонда «Петербургский международный экономический форум», а до этого курировавший работу ПМЭФ, находясь в должности замминистра экономического развития.

– Девиз ПМЭФ-2015 («Время действовать: совместными усилиями к стабильности и росту!») перекликается с девизом форума 2013 года («Перспективы глобальной экономики: время решительных действий»). Чем они отличаются? Какие вызовы сейчас стоят перед российской и глобальной экономикой и чем форум может помочь в ответе на них?

– Действительно, девиз слегка перекликается с темами 2013 года. Проблем я в этом не вижу. Ведь как формируется программа форума: мы общаемся с лидерами крупнейших компаний, с экспертами, которые формируют мнение экономической общественности (даже не столько в России, сколько за рубежом), и в итоге именно они помогают нам выделить наиболее актуальные для обсуждения темы. В этом году программа сложилась таким образом, что обсуждать мы собираемся то, какие усилия прикладывают экономики разных стран, чтобы двигаться в одном направлении. Насколько эти усилия гарантируют не просто рост, а стабильное развитие, и если все-таки мы движемся в разные стороны, то что нужно сделать лидерам государств, лидерам бизнеса, просто тем, чье мнение важно при принятии решений, для того чтобы все же выбрать курс, который отвечает всеобщим интересам.

То, что в итоге есть пересечения с повесткой 2013 года – это не страшно, видимо, актуальность многих тематик не пропала, к тому же программа не ограничивается только экономическим аспектом. Если вы помните, тогда был период, связанный с последствиями кризиса в глобальной экономике и еврозоне. Сейчас другая ситуация, хотя экономический кризис и не снят с повестки, но она стала более широкая.

– Вы уже отмечали, что портрет участников форума стал более азиатским. Учитывая тот факт, что в прошлом году форум был проигнорирован первыми лицами таких западных компаний, как Boeing, Alcoa, Siemens, ЕБРР, ConocoPhillips, International Paper, Goldman Sachs, означает ли это, что для России западное направление пока отходит на второй план и форум в значительной степени превращается в площадку для переговоров с восточными партнерами?

– Ситуация несколько иная, поскольку есть два аспекта сотрудничества. Одна ситуация с нашими традиционными партнерами и по бизнесу, и по диалогу – европейскими, американскими или, например, канадскими партнерами, то есть так называемым англо-саксонским миром. Все компании, которые вы перечислили, были представлены, но на уровне вторых лиц. Это подтверждало и интерес к Санкт-Петербургу, но, что еще более важно, интерес к присутствию на российском рынке. У нас нет ни одного отказа, соответственно, количество представителей компаний вовсе не уменьшилось. Если же посмотреть, кто был спикерами в 2014 году и их состав на предстоящем форуме, то вы увидите, что представительство достаточно широкое. Экономика заинтересована в инвестициях иностранных компаний, а организаторы форума заинтересованы в участии последних.

Другое дело, что мы давно (и не из-за санкций, и не из-за отказов) сделали больший акцент в работе по привлечению к участию в форуме компании из азиатского региона. Связано это с двумя моментами: во-первых, быстрых рост азиатских экономик и возможности российской экономики также являются для них поводом, чтобы приехать в Россию. В прошлом году было около 30 компаний из Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), в этом году – больше 40.

Второй момент – насколько они могут быть для нас комфортными партнерами. Так получилось, что многие западные компании оказались под давлением администраций своих государств, причем давлением не только в части участия в нашем форуме, но и вообще в отношении развития бизнеса в России. Например, Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) серьезно сократил свою активность в России в силу позиции своих акционеров. Но наша экономика своих потребностей в инвестициях не сокращала, и мы, естественно, вынуждены искать партнеров, которые могут заместить выпадающие западные инвестиции. Именно на форуме они могут пообщаться со своими российскими бизнес-партнерами и руководителями региональных администраций и федеральных госструктур.

– А можно ли назвать каких-то новых партнеров из стран АТР, кто уже проявил интерес к форуму, и в обсуждении каких тем они готовы принять участие?

– Например, в марте 2015 года в Боао (КНР) мы подписали меморандум о сотрудничестве между фондом «Петербургский международный экономический форум» и неправительственной некоммерческой международной организацией «Азиатский форум Боао» (АФБ). Этот форум – крупнейший в регионе и один из самых представительных в мире. Участие в нем, сотрудничество с ним – это хорошая возможность лучше понять Азию и расширить свои возможности в части экономического сотрудничества. Вопросы, которые там обсуждаются, а также экспертиза, которой обладают его участники, актуальны для нас и поэтому востребованы. Уверен, что кооперация ПМЭФ и АФБ и выход ПМЭФ в Азиатско-Тихоокеанский регион в результате этого сотрудничества послужат не только повышению качества ПМЭФ и АФБ, но и развитию отношений между российской экономикой и экономиками Китая и других стран АТР.

На днях на сайте ПМЭФ будет опубликована программа с уже подтвердившимися спикерами и модераторами, и вы увидите, что уровень участия традиционно высокий.

– Могли бы выразить свое экспертное мнение относительно конструкции соглашения БРИКС, страны которого теперь также являются приоритетными направлениями развития российских внешнеэкономических связей? Притом что у них разные внешнеполитические интересы, что может стать единой целью объединения?

– В действительности взгляд у них не очень-то разный. У каждой экономики, входящей в это сообщество, цель одна – развитие. И из такого абстрактного объединения (которое, по сути, было описано лишь тем фактором, что эти быстро растущие экономики привлекательны для инвестиций) оно превратилось в группу экономик, которые помогают друг другу реализовывать цели экономического роста. Но сейчас ситуация действительно непростая – и Россия растет не теми темпами, и Китай, и Бразилия, и Индия, но потенциал у этих экономик очень высокий. Если каждая из этих стран и на уровне политического руководства, и на уровне хозяйствующих субъектов, представляющих эти экономики, видят какой-то эффект, то, значит, это объединение устойчивое, в котором все помогают друг другу за счет коопераций и сотрудничества. Вопрос только, насколько БРИКС может быть эффективен в достижении общих интересов и, в первую очередь, для российской экономики.

– Раз уже создан банк БРИКС, то он подразумевает финансирование, вероятнее всего, каких-то крупных проектов. На ваш взгляд – что это за проекты и могут ли они действительно стать драйверами роста определенных экономик и России в первую очередь?

– Я бы не стал говорить в данном случае отдельно о банке БРИКС. Задача состоит в том, чтобы эти проекты были окупаемы. Это хороший пример того, что сам по себе инфраструктурный проект не может гарантировать эффект, но то, что он генерирует эффект для экономики, если его правильно структурировать, – это совершенно точно. Это подтверждается примерами в Китае, когда крупные инфраструктурные проекты (в первую очередь по созданию высокоскоростных железных дорог, которые они строят в огромном количестве) позволяют развивать территории. То же самое и у нас – те решения, которые приняты по высокоскоростной магистрали Москва – Казань, приняты в расчете на мультипликативный эффект, который достигается благодаря подобному строительству. Проект сейчас структурирован таким образом, чтобы для государства он был не убыточным, а доходным. Важно, что такие крупные проекты окупаемы, интересны для банков, и, кстати, желание участия в нем китайской стороны – очень показательный факт, поскольку китайцы не будут вкладывать деньги, если это вложение не генерирует доход. Для государства же роль столь крупных инвестиционных проектов заключается именно в этом, что меняется качество жизни на территориях, где это происходит. И задача властей – правильно структурировать подобные проекты.

– Всегда ли государство должно выступать инициатором такого рода проектов? По роду своей прежней деятельности в Минэкономразвития вы довольно плотно курировали тему государственно-частного партнерства. На ваш взгляд, в каких сферах какие проекты могли бы развиваться в Северо-Западном регионе?

– Учитывая принадлежность такого рода проектов к инфраструктуре, конечно, чаще всего их инициатором должно выступать государство, учитывая масштаб и эффект от реализации. И почти всегда требуется финансирование со стороны государства. Но это не значит, что проекты всегда вне интересов частной стороны. Задача государства как раз в том, чтобы привлечь как можно больше частных денег, потому что это делает его более реализуемым и выгодным с экономической точки зрения. Инвестор всегда заинтересован заработать. Поэтому здесь важно государственно-частное партнерство не только с точки зрения природы капитала, который привлекается, но и с точки зрения отношений публичной и частной стороны внутри проекта: кто заказчик, кто подрядчик, кто получает эффекты. Частный инвестор может получить эффекты в плане денежной прибыли, поскольку он только на этих основаниях и приходит в проект. Эффекты же с точки зрения развитой деловой среды и условий для развития других отраслей экономики, конечно же, интересны государству.

– На ваш взгляд, какие проекты на Северо-Западе и в Санкт-Петербурге могли бы стать предметом глобального государственно-частного партнерства?

Полагаю, что запуск кольцевой автодороги, нового авиатерминала Пулково – все это сделано по принципу ГЧП с привлечением частного финансирования. Совершенно очевидно, какие эффекты они дают и для жителей региона, и для экономики в целом. Такого рода проекты могут стать дополнительным драйвером для развития региона.

– Сейчас в Санкт-Петербурге как раз обсуждается идея формирования территориальных инновационно-производственных кластеров (ТИПК). В их основе лежат разработки, которые сначала дают новый импульс к развитию отрасли, а затем и конкретных территорий. Как вы считаете, это может быть реализуемо?

– Для крупных инфраструктурных мегапроектов этот подход очень правильный. Для того чтобы обеспечить достижение целей, связанных с улучшением качества жизни и роста экономики, необходимо вкладывать большое количество денег и осознавать, что отдача будет не сегодня и не завтра. Однако, применительно к инновационным проектам, необходимо исходить из интересов бизнеса, и здесь я бы использовал немного другой подход. Если есть конкуренция, она просто объективно толкает к тому, чтобы скорее создать новые формы, новые технологии, позволяющие выигрывать в этой конкурентной борьбы, то есть чтобы инновации снижали издержки, повышали качество продукции, делали ее более привлекательной для потребителя.

Задача государства – создать условия, помогающие развивать конкурентную среду и формировать спрос на инновации. Но проблема в том, что компании не испытывают потребности в инновационных разработках, потому что у нас пока неконкурентная экономика. Отмечу, что организаторы форума прекрасно это понимают, именно поэтому у нас большое количество сессий посвящено инновациям, транспортной инфраструктуре и теме развития человеческого капитала.

– Получила ли продолжение идея Минэкономразвития по передаче функций проведения основных экономических мероприятий одному оператору? Как вы относитесь к такому решению?

– Помимо ПМЭФ наш фонд уже стал организатором таких мероприятий, как Красноярский форум, Сочинский форум и Форум открытых инноваций. Мы осуществляем все организационные моменты, связанные с площадкой, работой с участниками. Другими словами, концепция «единого оператора» уже реализуется и, важно, что мы готовы расширять свою активность и брать в работу организацию других мероприятий.

– Как вы считаете, могли бы появиться в Петербурге другие мероприятия, соответствующие уровню ПМЭФ?

– Мероприятия, связанные с продвижением ПМЭФ, проходят и в других регионах. Как я уже говорил, сейчас мы больше уделяем внимание странам АТР. Многие компании, общественные лидеры и официальные лица оттуда потом приезжают в Санкт-Петербург, то есть эффект чувствуется. Но существует много стран, где мы еще не были, и когда туда поедем, то, конечно, не оставим Санкт-Петербург без внимания.

– Покинув кресло замминистра, вы как-то сказали, что «для того чтобы служить государству, не обязательно занимать государственную должность». Какие возможности перед вами, как руководителем, открылись в рамках форума и что вам лично хотелось бы привнести в его работу?

– Конечно, в сравнении с глобальностью и значимостью решений, принимаемых чиновником, особенно в ранге заместителя министра, возможностей, наверное, стало чуть меньше. Но вполне достаточно для того, чтобы обсуждать темы, которые являются актуальными и важными при принятии решения. В частности, таких возможностей достаточно, чтобы обеспечить экспертизу по ключевым направлениям развития, оценить, в том ли направлении мы движемся. Повестка Петербургского международного экономического форума (как и любого другого) на то и направлена, чтобы помочь сформировать интеллектуальный продукт, которым могут воспользоваться и представители власти.

Москва