ФРМ приехал с инспекцией в моногорода Сибири. Цель рейдов, с одной стороны — проконтролировать, как реализуются проекты, на которые Фонд уже выделил деньги, с другой — понять реальное положение дел в других моногородах региона, найти пути диверсификации их экономики. Генеральный директор ФРМ Илья Кривогов рассказал журналу «Эксперт-Сибирь» о результатах работы Фонда в Сибири и проблемах, которые были выявлены в ходе поездки.

«Все идет по плану»

— Илья Викторович, недавно представители ФРМ посетили пять моногородов Кемеровской области. Расскажите, были ли вынесены какие-то решения по этим городам? Каковы результаты этой поездки?

— Ранее моногородам Юрга и Анжеро-Судженск было выделено финансирование на развитие инфраструктуры. Согласно подписанному соглашению о софинансировании, в течение трех лет эти города получат из федерального бюджета более 1,5 миллиардов руб­лей. Инвестиционные проекты, которые запланированы в этих городах, должны дать порядка трех тысяч новых рабочих мест. Коман­да от ФРМ проинспектировала объекты, которые там уже строятся, это очистные сооружения, объекты энергетики и многое другое. Сейчас наш фонд изучает ситуацию, сложившуюся в Калтане, Киселевске и Таштаголе. В рамках поездки сотрудники Фонда провели анализ перспективных проектов на месте, сейчас помогаем региону сформировать заявку в Фонд на получение финансирования.

— Генеральное соглашение уже подписано с губернатором Кемеровской области?

— Да, между губернатором Кемеровской области Аманом Тулеевым и Фондом развития моногородов 22 октября подписано три генеральных соглашения о сотрудничестве, которые предполагают развитие моногородов Калтан, Киселевск и Таштагол. С этого момента у городов появилась возможность подать заявку в ФРМ на софинансирование, в перспективе в эти города может быть направлено до двух миллиардов руб­лей на инфраструктурные проекты, а до 2020 года, планируется привлечь более шести миллиардов руб­лей инвестиций и создать более трех тысяч рабочих мест.Однако сроки реализации этого решения зависят от того насколько быстро и качественно будет составлена соответствующая заявка от руководства Кемеровской области в ФРМ на предоставление софинансирования.

— Строительство инфраструктурных объектов в Анжеро-Судженске и Юрге идет по намеченному плану?

— Да, все сроки реализации проектов исполняются в соответствии с соглашением, которое было заключено с этими городами ранее.

По Анжеро-Судженску заключен муниципальный контракт на строительство водовода и строительство подстанции «Мазутная». С сентября 2015 года в Юрге ведется строительство КНС-3, существенные объемы уже выполнены.

— Уже понятны проекты, реализация которых позволит диверсифицировать экономики Анжеро-Судженска и Юрги?

— Да, в Анжеро-Судженске это строительство НПЗ «Северный Кузбасс». Насколько я знаю, в ноябре–декабре будет запуск очередной очереди, и мы пристально за этим следим. В Юрге заявлено сразу несколько проектов в самых разных отраслях. Мы также отслеживаемих реализацию. Опасений, что Кемеровская область может не выполнить свои обязательства, у нас нет.

— А какие более перспективные проекты и в каких отраслях были представлены в Калтане, Киселевске и Таштаголе?

— В этих городах очень много перспективных направлений. Если брать Калтан, то там есть известный тепличный комплекс, который остро нуждается в дополнительных энергетических мощностях и пока не может нормально функционировать. В Таштаголе, кроме известного курорта Шерегеш, есть еще завод по производству марганцевых руд. Сейчас он запускается и проходит пилотную стадию. К этому заводу ведет мост, который находится в полуразрушенном состоянии, а если по нему начнут ходить фуры с продукцией, то он просто разрушится. Соответственно, мы сейчас рассматриваем заявку на участие Фонда в реконструкции этого моста. В Киселевске практикуется диверсифицированный подход. Там на площадке по соседству с градообразующим предприятием формируется промышленный парк. Ряд инвесторов уже заявились в качестве резидентов будущего промпарка. Сейчас власти региона работают над планированием инженерной инфраструктуры промпарка, формированием резидентной политики.

— Какой необходимый пакет документов должен собрать моногород, чтобы иметь возможность подать заявку в ФРМ на софинансирование?

— Это достаточно большой пакет документов. С одной стороны, должно быть представлено обоснование необходимых инвестиций в инфраструктуру. Это проектно-сметная документация, госэкспертиза, различные расчеты. Мы должны быть уверены, что стоимость объектов не завышена. С другой стороны, мы запрашиваем перечень проектов, которые предлагаются для реализации в моногороде. И третья составляющая заявки — связь проектов с инфраструктурой, поскольку фонд финансирует строительство инфраструктуры только для конкретных, планируемых к реализации проектов. После анализа всех этих трех составляющих, на который уходит примерно месяц, мы готовим соглашение с регионом. И если наблюдательный совет ФРМ его одобряет, соглашение заключается. Дальше события развиваются примерно также как по городам Анжеро-Судженску и Юрге.

— Какие инструменты могут быть задействованы для улучшения положения моногородов «красной» зоны?

— У нас несколько направлений. Одно из них, которое сибирские города уже активно используют — это софинансирование развития инфраструктуры. Пропорция здесь — 95% (федерация) на 5% (регион). Буквально месяц назад ФРМ запустил новое направление — это вхождение в капитал компаний, реализующих инвестиционные проекты, а также предоставление долгового финансирования от 100 миллионов руб­лей до 1 миллиарда руб­лей. Условия финансирования при этом льготные — пять процентов годовых на срок до восьми лет. Однако такие ресурсы могут быть предоставлены только при наличии соинвестора, сам Фонд участвует до 40% финансирования проекта. Третье направление — обучение управляющих команд по развитию моногородов. Сейчас оно происходит на базе Московской школы управления «Сколково», в течение трех месяцев мы готовим команды по управлению различных проектов на территории моногородов. Самое главное, что ФРМ работает индивидуально с каждым из инвестпроектов. Мы берем проекты под свой контроль и содействуем в получении кредитных ресурсов, продвижению в государственных программах, для того, чтобы тот или иной проект был с высокой степенью вероятности реализован.

«ТОРы не для всех»

— Город Юрга Кемеровской области стал первым, кто получил статус территории опережающего развития (ТОР). Считаете ли вы, что организация ТОР в моногородах сможет коренным образом переломить ситуацию?

— На рабочую группу по модернизации моногородов при Правительственной комиссии по экономическому развитию и интеграции выносилось 16 заявок от моногородов, по итогам было отобрано четыре города. В этот перечень вошли Юрга, Усолье-Сибирское Иркутской области, Набережные Челны республики Татарстан и Гуково Ростовской области. На этих городах планируется обкатать формат ТОРов для моногородов, после этого рабочая группа продолжит рассмотрение заявок, которые поступили и продолжают поступать к нам. Изначально было принято решение установить фильтр для получения моногородами статуса ТОР, он присваивается только тем населенным пунктам, в которых есть более реальные и перспективные проектные инициативы для создания альтернативной экономики. Оценку проектов и окончательное решение принимает специальная комиссия при Минэкономразвития.

— Какие преимущества получит город со статусом ТОР помимо налоговых льгот для инвесторов?

— Мы специально упростили ситуацию с ТОРами в моногородах, в отличие от федерального закона для Дальнего Востока. По сути, ТОР может создаваться сразу на территории нескольких регионов, или граничить с другими регионами. Мы же пошли простым путем: все резиденты, которые реализуют проекты на территории моногорода с объемом инвестиций свыше пяти миллионов руб­лей, могут получить существенные налоговые льготы. Такая система выбрана еще и для того, чтобы избежать сложной бюрократической процедуры, связанной с системой управления. Чтобы в наши сверхсложные моногорода пришли какие-то инвесторы, нужно максимально упростить систему ведения бизнеса. Мы решили, что на данном этапе предоставления налоговых льгот будет достаточно.

— В каких еще городах в ближайшее время могут быть организованы ТОРы?

— Думаю, в ноябре этого года состоится заседание комиссии по дальнейшему рассмотрению заявок, но решения о том, что этот список будет расширяться быстро, пока что нет.

«Красная зона может расшириться»

— В каких сибирских моногородах программа диверсификации экономики реализуется успешнее, а в каких хуже?

— Определенно ответить на этот вопрос сложно, потому что все города, с которыми мы работаем, находятся в кризисном положении. Сейчас их 95, но список начинает расширяться. В виду известных экономических причин произошло падение показателей по ряду отраслей. Значительная часть самых «тяжелых» городов находится в СФО. Хуже всего приходится муниципалитетам, где градообразующей является машиностроительная отрасль, так как сейчас очень серьезные проблемы со сбытом продукции. В сложной ситуации находятся угольные предприятия, а также горнообогатительные комбинаты. В Хакасии, например, закрывается ГОК, и два моногорода — Вершина Теи и Абаза — оказались в крайне тяжелом и неопределенном положении. Фонд видит там перспективу для развития, но ее нужно, как говорится, вытащить. Нужно собрать наших активных предпринимателей, понять, что им интересно было бы на этой территории реализовать, а мы, в свою очередь, готовы подставить свое плечо. В целом с точки зрения диверсификации успешными оказались города Ленинск-Кузнецкий, Шерегеш, Прокопьевск, куда в 2010–2011 годах направлялись деньги на строительство энергетических объектов. Это дало мощный толчок для развития, и мы планируем этот положительный опыт использовать в дальнейшей работе.

— Вы сказали, что список городов «красной зоны» может расшириться? Уже известно, какие города могут добавиться?

— По регламенту список должен обновляться раз в год в марте, это обновление уже произошло в 2015 году, и было утверждено 94 города. Тем не менее, вскоре после этого в нескольких городах произошли изменения в худшую сторону, в частности, в первую группу добавлен Димитровград, соответственно, в красной зоне сейчас 95 городов. Уже есть обращения по переводу в эту группу городов Абаза и Вершина Теи. Аналогичное обращение поступило по Тольятти. Поэтому, несмотря на регламент, моногородов с крайне сложной ситуацией может стать 98. Возможно, в первую категорию также попадет город Мундыбаш, там тоже очень тяжелая ситуация, в отношении него нужно принимать срочные действия.

— Можно ли сегодня предполагать, что некоторые города из «красной зоны» могут быть переселены, или к ним будет применено управляемое сжатие? Что будет с теми моногородами, в которых нет перспектив индустриальной диверсификации?

— Если посмотреть на эти 95 городов в целом, то я считаю, что каждый из них имеет право на развитие, просто для каждого города должен быть свой набор мер. Там, где нельзя реализовать большое производство, нужно развивать малый бизнес и искать сильные стороны, которые город может предложить. Планов по управляемому сжатию пока что нет. Мы не сторонники такого метода. Прежде всего, потому что в России процессы с переселением по экономическим причинам проходят крайне тяжело. В свое время «РУСАЛ» пытался это делать, предлагая при этом серьезную финансовую поддержку жителям, но переехали единицы. Учитывая крайне низкую мобильность населения, путь управляемого сжатия ФРМ в своей работе не рассматривает.

— Показала ли свою эффективность классификация моногородов в зависимости от социально-экономического положения? Не планируется ли изменение критериев разделения моногородов на группы?

— Изменение критериев, если и будет, то только с инициативы Министерства экономического развития. Что касается самой классификации, я считаю, что она себя оправдывает. Есть конечно сомнения, что некоторые моногорода специально пытаются попасть в первую категорию, чтобы получить финансирование, но это практически невозможно, потому что инвестпроекты нужно тщательно обосновать, к тому же должна быть объективная ситуация для перехода города в красную зону. Самое важное, что такая градация показывает, где ситуация на самом деле тяжелая, а какие города в принципе способны развиваться сами. Идея прежде всего заключается в том, что всем одновременно помочь невозможно, и нужно четко определить города, которые нуждаются в незамедлительных решениях, и те города где с одной стороны ситуация тяжелая, но при этом есть вероятность изменений в лучшую сторону.

— Активность самих моногородов в получении финансирования от ФРМ велика?

— Она разная, очень многое зависит от главы города, еще больше зависит от губернатора и его заместителя, который занимается инвестиционным развитием региона. Если эта работа активна и эффективна, то процесс идет. Очень многое зависит от взаимопонимания муниципалитетов и регио­нальной власти. Муниципалитет при всем уважении не всегда обладает нужной компетенцией для того, чтобы структурировать сложные инвестпроекты, и если нет связки город-регион, то ничего не получается. Это, к сожалению, большая проблема, и мы в ряде городов ее наблюдаем. Если брать сибирские регионы, то самый активный — Кемеровская область. Но при этом они вынуждены быть активными — в регионе 24 моногорода, и это серьезная, ежедневно кричащая проблема для губернатора. При этом, если в одном месте «тушим», в другом месте разгорается, коллеги всегда находятся в жестком тонусе и порой вынуждены принимать неординарные, но быстрые решения, иначе ситуация просто взорвется. Это очень сложный регион, там нужны оперативные решения, и нужно отдать должное, местная власть делает все, чтобы эти решения были реализованы. 

Фонд развития моногородов был создан в 2014 году. Основная стратегическая задача ФРМ — обеспечить развитие российских моногородов в первую очередь через диверсификацию их экономики, создание новых рабочих мест и привлечение инвестиций. Заключенное между Фондом и Минэкономразвития соглашение предполагает предоставление субсидии в размере 3 млрд рублей в 2014 году. В 2015 году предполагается выделение еще 4,5 млрд рублей. На 2016 и 2017 годы предусмотрено выделение Фонду по 10,8 млрд рублей ежегодно на эти же цели.