— По каким критериям вообще можно оценивать эффективность работы депутатского корпуса региона и конкретного депутата?
— Нынешние критерии оценки стандартные — количество выступлений в Госдуме, количество законопроектов, количество законов, подписанных президентом. Составы предыдущих двух Дум формировались по партийным спискам, формально эти списки согласовывало центральное руководство партии. В результате у Ростовской области, например, от «Единой России» у нас из семи депутатов трое не из региона. Это политики федерального уровня. Да, у нас Владимир Плигин возглавил комитет по конституционному законодательству, Евгений Москвичёв — комитет по транспорту. Но это люди, которые идут работать на интерес страны в целом, а не конкретного региона.
— Получается, депутат, который идёт работать в Госдуму, теряет связь со своим регионом?
— В основном да. Потому что он даже не работает с избирателем, он работает с партией, выдвинувшей его. За ним закреплён гигантский округ, но все мы прекрасно понимаем, что это формализм.
— Сейчас критерий эффективности депутата по отношению к своему региону отсутствует, но он выходит на первый план, когда происходит конкуренция регионов по конкретному поводу — территории ожидают, что их депутаты смогут защитить их интересы.
— Да, самый яркий пример такого рода — когда в Госдуме Ростовская область не смогла защитить размещение «Азов-Сити» на своей территории. Но в целом тема лоббизма сейчас от думских депутатов уходит к губернаторам. Мы же понимаем, что законов, которые работали бы на один субъект, достаточно мало. Поэтому лоббизм смещается в сторону исполнительной власти. Хотя есть такая практика, как запросы в министерства, включение в федеральные целевые программы и так далее — депутаты это могут делать и делают.
— В той ситуации с «Азов-Сити» ростовские депутаты не подключались совсем, в то время как краснодарские действовали очень слаженно — они были частью команды, которая вовремя отстояла интересы края. Значит, всё же можно выстроить такую работу?
— На Дону тогда прошла смена губернатора. А в последний год своего правления Владимир Чуб фактически устранился от работы — тогда и возникла проблема отсутствия региональной команды. Её на Дону нет и сейчас — всего четыре депутата от «Единой России» из региона.
Ситуация изменилась в связи с введением одномандатных округов. Депутат Госдумы сейчас имеет другой вес. Избранный депутат закреплён за округом в 400 тысяч человек — у него есть вотум доверия в округе и регионе. В некоторых республиках СКФО интересная тема получится — там будет один не избранный губернатор и один избранный депутат. А в Ростовской области будет семь человек, которые реально получат политический вес и могут составить конкуренцию губернатору. Праймериз хороши уже тем, что федеральные лидеры перешли в другие регионы — мы в семи округах Ростовской области рассматриваем только региональных кандидатов. Может быть, это произошло из-за лоббистской деятельности Голубева — например, Москвичёв выступал сначала от Ростовской области, а потом переориентировался на Волгоград. Для области это хорошо — можно сформировать команду в составе «Единой России», которая может лоббировать интересы региона. Скорее всего, «Единая Россия» получит не менее шести мест по одномандатным округам. Один округ — это Нижнедонской, по которому идёт «справоросс» Михаил Емельянов, там «Единая Россия», скорее всего, проиграет. А по списку даже при негативном сценарии для «Единой России» мы получим ещё минимум трёх депутатов. Итого в Ростовской области будет не меньше 9–10 депутатов от «Единой России», которые могут конструктивно работать в одной команде с губернатором. Вопрос со списками, кстати, очень интересный: если «Единая Россия» набирает около 40 процентов, то из-за перетока голосов она получит около 50 процентов, а это дополнительно 1–2 депутатских мандата. При этом мы будем иметь минимум одного депутата от «Справедливой России», двух от КПРФ — итого уже сейчас 13 человек, а можем получить ещё больше, всё будет зависеть от явки избирателей.
— Ещё пару лет назад казалось, что оппоненты у губернатора будут.
— Реально сейчас нет людей, которые могли бы соперничать с Голубевым. Хотя есть люди, которые не вмешиваются в политику. Губернатор даже на фоне кандидатов в кандидаты выглядит самым сильным. И это плюс для того, чтобы в регионе появилась команда. Предвыборные обещания потребуют работать в округах, в городах и районах, которые входят в эти округа — а это вопросы прокладки дорог, межбюджетных отношений, во многом зависящие от губернатора. Чтобы их решать, надо иметь возможность «зайти» в кабинет главы области.
— При списочном подходе не могло быть региональной составляющей в программах партии?
— Формально это делалось, но в реальности нет. Характерный пример по «Единой России», у которой были так называемые федеральные проекты: строительство стадионов, бассейнов, а региональной составляющей было очень мало.
— От нового политического сезона стоит ожидать усиления региональной составляющей?
— Конечно. У региональной составляющей теперь другой вес — потому что люди будут голосовать за конкретного кандидата. А ведь некоторых депутатов, которых мы с вами помним, за 10 лет избрания по спискам избиратели забыли — и политики с нуля поднимают свой рейтинг. Исследования показывают, что губернатора люди ещё знают, но рейтинг поддержки отдельных известных депутатов ниже рейтинга поддержки партии. Вот это эффект двух Дум, избранных по партийным спискам, — партия важнее, чем кандидат. Сейчас будет по-другому. Для каждого округа подбирается конкурентоспособная фигура. Например, «Единая Россия» понимала, что решение идти на выборы для Виктора Дерябкина (спикер Законодательного собрания Ростовской области. — «Эксперт ЮГ») — это сложный шаг, но понимала и то, что против «справоросса» Пахолкова в Волгодонске нужно выставлять сильнейшую фигуру. Кто там победит — открытый вопрос: рейтинг Дерябкина в целом выше, чем у Пахолкова, но у Дерябкина поддержка в сельских территориях, а у Пахолкова — в городе.
— Выдвижение Виктора Дерябкина и Михаила Чернышёва нужно рассматривать как освобождение от влиятельных фигур старой губернаторской команды или как выдвижение сильных фигур на федеральный уровень?
— Это взаимосвязанные вещи. К выборам прошлого года Голубев подошёл с сложившейся командой — за четыре года он смог её сформировать. Из старой команды остались два человека — Чернышёв и Дерябкин. И сейчас ставится вопрос о том, кто займёт в команде Голубева их посты. А для Виктора Ефимовича (Дерябкина. — «Эксперт ЮГ») это хороший вариант, особенно если он сможет занять сильную позицию в Госдуме — тогда это будет большой скачок, и он много сможет сделать для региона.
— А что нужно сделать для региона?
— Например, то, чего ожидали от Москвичёва. В первую очередь это решение транспортных проблем — выбивание финансирования на реконструкцию трассы М-4, на работы по Волго-Донскому бассейну — необходимо строительство каскада на Весёловском водохранилище, чтобы обеспечить прохождение судов до Семикаракорска, а это — федеральный вопрос. Другая тема — переориентация транспортных потоков на новый аэропорт «Южный», который сейчас строится. Это гигантский аэропорт, но вопрос в том, как заставить авиакомпании им пользоваться. Насколько это будет выгодно? Подводить ли туда железнодорожные пути? Это всё опять-таки лоббистские темы.
— Как может выглядеть система взаимодействия депутатского блока и правительства?
— В большинстве случаев прослойкой выступает вице-губернатор по внутренней политике. У Голубева каждый цикл выборов меняется ответственный: Чертков, Гончаров, Ищенко… У Чуба взаимодействие было построено хорошо — он проводил постоянные встречи с депутатами от Ростовской области. Они обсуждали проблемы региона и вырабатывали стратегии совместных действий. Вплоть до того, какие законодательные инициативы нужны. Такую работу можно возродить. Например, при Чубе Борзовой удалось возглавить комитет семьи, молодёжи и медицины. Это был сильный ход, и она достаточно много сделала для региона — в рамках национальных проектов Дон начал получать дополнительное финансирование.
Если брать праймериз, то некоторые говорят, что кандидаты слабые, никому не известные, но важно и то, что там кандидаты, которые могут работать с губернатором. Они, защищая интересы своего округа, способны достаточно хорошо договариваться. У нас нет ярого противника губернатора, который идёт в Госдуму. У нас нет политического лидера, который бы использовал Госдуму для выдвижения в губернаторы — и это большой плюс для региона, но минус для политического развития.
— Целому ряду регионов достались федеральные фигуры в депутатском корпусе — есть примеры того, что регионы смогли использовать их в своих интересах?
— Практически нет. Переброска человека на регион — это решение «Единой России», связанное с ослаблением партии в регионе. Обычно это происходит, когда в регионе идёт раскол между политическими элитами, и кандидат из центра становится неким объединяющим фактором.
— А депутатские программы когда появятся?
— Если вы зайдёте на сайт праймериз «Единой России», то увидите раздел «Депутатская программа» — но их практически ни у кого нет. Мы говорим о том, чего ещё сами не знаем.
— Какой вам представляется историческая логика развития политической системы?
— Мы видели тенденцию к усилению роли партий. На выборах 2004 года достаточно много было людей, оппозиционно настроенных — причём среди губернаторов. Эта проблема решалась за счёт усиления вертикали власти. Но 2011 год показал новую проблему — вся власть держится на рейтинге Владимира Путина, это единственный политик в стране. Но на одном рейтинге Путина страна не продержится. Избираемые стали фактически назначаемыми — и не имеют поддержки на местах. Нужны региональные лидеры, которые будут иметь политический вес в своих территориях. Поэтому «Единая Россия» пошла и на обновление состава партии, и на создание резерва. Сейчас страха того, что возникнут сепаратистские движения, нет. Но есть понимание, что без нормальных новых лидеров страна не выдержит — должен быть пласт политиков, которые имеют вотум доверия населения.