Частые смены курса реформы электроэнергетики в значительной степени сказались на сетевом комплексе. На его работу влияли и экономические условия, за последнее десятилетие дважды менявшиеся от устойчивого роста к стагнации и спаду. ОАО «Иркутская электросетевая компания» оказалось в числе сильнейших представителей отрасли, не только не потерявших высоких позиций, но и упрочивших свое положение в ней. Об итогах прошедших десяти лет, тактике в условиях кризиса и стратегии на ближайшее будущее рассказывает генеральный директор ИЭСК Борис Каратаев.
— Борис Николаевич, каковы основные итоги десяти лет существования компании?
— Стало очевидно, что мы сохранили те традиции, которые Иркутская энергосистема, занимаясь сетевым хозяйством, накопила за предыдущие 50 лет. Квалификация персонала по-прежнему высока, сети работают надежно, их потенциал остается высоким. На совещании в Министерстве энергетики России 26 апреля даже отметили: за 2015 год количество аварий на линиях и подстанциях Иркутской электросетевой компании резко снизилось. Это положительные итоги. Что касается отрицательных моментов, то могу сказать, что формирование тарифов на передачу электроэнергии в Иркутской области происходит иначе, чем на территории остальной России. Действует принцип «котел сверху», то есть мы обязаны платить за передачу всем сетевым организациям региона. При этом их распределительные сети требуют огромных вложений. Получается так, что котлового тарифа, который нам устанавливают, не хватает на то, чтобы содержать остальные территориальные сетевые организации. Мы вынуждены брать кредиты и третий год уходим в убыток. А за счет основной сетевой компании Иркутской области содержатся сети остальных организаций. Даже тех, которые с нами не соединены, например, в Бодайбинском районе. Тем не менее, потребители в большей своей части хотят попасть к нам, а в другие сетевые компании неохотно идут с заявками на подключение. Однако надо отдавать себе отчет в том, что мы всех обогреть не можем.
— Первые два года работы ИЭСК прошли под знаком роста электропотребления и полезного отпуска энергии, в 2009 году был спад из-за финансового кризиса, в последние шесть лет ситуация повторяется. Как это сказывается на экономике компании?
— К сожалению, снижение полезного отпуска имеет место — промышленность и мелкомоторный сектор резко сократили потребление. В 2015 году поступление электроэнергии в сеть снизилось на 14 процентов. Сюда включен и переток, который из-за маловодья [в бассейне Байкала] развернулся: теперь электричество поступает к нам из сетей ФСК ЕЭС со стороны Красноярского края и Республики Бурятия. Мы полагали, что отдадим туда 2,369 миллиарда киловатт-часов, а по факту получили от них 4,8 миллиарда киловатт-часов. То есть сальдо-переток увеличился на 273 процента. А полезный отпуск, если учитывать Мамско-Чуйский и Бодайбинский районы, снизился на 0,14 процента: в 2014 году он составил 45,314 миллиарда, а в 2015 году — 45,227 миллиарда киловатт-часов.
— При этом политика в части регулирования электросетевого комплекса за прошедшее время постоянно менялась — достаточно вспомнить «заморозку» тарифов в 2011 году и их снижение в 2012 году. Что происходило с нормативно-правовой средой?
— Действительно, была заморозка тарифов. В последние годы их предельный рост был ограничен 7,5 процента, но мы сумели убедить Федеральную службу по тарифам в необходимости увеличения этого индекса. Так что в Иркутской области он на 2,5 процентных пункта выше, чем в других регионах России. Мы смогли обосновать выпадающие доходы, однако на тарифе для ИЭСК это не особо сказалось: почти все деньги из «котла» [в 2016 году] ушли в пользу «Облкоммунэнерго». Нам при этом вполовину урезали «губернаторскую» программу (согласованный с правительством Иркутской области перечень первоочередных для социально-экономического региона объектов, затраты на строительство которых заложены в тарифе на передачу. — Ред.). Что касается законодательной среды, то федеральное правительство многое изменило в части технологического присоединения для того, чтобы навести порядок в этой сфере и постепенно привести ее в некое цивилизованное русло. Приняли постановление о том, что подключение к сетям по льготному тарифу может быть только однократным. Отсекли тех, кто раньше покупал земельные участки и «капитализировал» их, заплатив всего 550 рублей. Одновременно сделали послабление мелкомоторному — подключаемой мощностью до 150 кВт — сектору, представители которого теперь могут рассчитываться в рассрочку до трех лет. Еще одно нововведение — пересмотрены критерии территориальных сетевых организаций. В результате в Иркутской области двенадцать из них — те, кто фактически не имел за душой ничего, но получал свою долю из «котла» — приказали долго жить.
— Но ИЭСК здравствует и активно строит линии электропередачи и подстанции. Если не ошибаюсь, с 2006 по 2015 годы ваши производственные активы были пополнены 2 736 километрами ЛЭП и 3 133 подстанциями. Насколько это значительный показатель, если сравнивать с другими сетевыми компаниями?
— Это большая цифра. Пожалуй, я не могу назвать ни одной другой энергосистемы в России, где были бы такие темпы роста. Кроме Краснодарской, где была подготовка к Олимпиаде в Сочи. Мы, в свою очередь, участвовали в строительстве схемы выдачи мощности Богучанской ГЭС, возвели подстанции 500/220 кВ «Ключи», 220/110/10 кВ «Восточная», 110/10/10 кВ «Покровская». В Ангарске ввели в эксплуатацию подстанцию 110/35/6 кВ «Прибрежная» и рядом с поселком Мегет ввели ПС 110/10 кВ «Еловка». Полностью переделали, увеличив мощность, подстанцию 220/110/10 кВ «Лена» в Усть-Куте, в 2016 году должны закончить двухцепную линию электропередачи «Усть-Кут — Киренск» напряжением 110 кВ. Я уже не говорю о небольших населенных пунктах, где мы поставили небольшие подстанции с трансформаторами по четыре мегавольт-ампера.
— Вы также существенно снизили потери в сетях и в настоящее время занимаете четвертое место по этому показателю в России. За счет чего?
— Первое: мы ежегодно тратим от 60 до 100 миллионов рублей на учет, ставим современные приборы учета потребляемой электроэнергии. Второе: мы очень активно работаем с энергосбытом по вопросам, связанным с бездоговорным потреблением. Схема налажена таким образом, что итоги месячного и квартального премирования, а также годового премирования руководящего состава зависят от снижения потерь. Работа постоянная, ежедневная, ежесекундная. Следующий ее этап заключается в том, что мы в многоквартирных и частных домах, гаражах выявляем какие-то небольшие предприятия, фактически юридические лица, которые платят по тарифам для населения. Обнаруживаем их и перезаключаем договоры. Причем по всей территории области, не только в городах, но и в деревнях.
— А технологические мероприятия?
— И это тоже. Сейчас в плане НИОКР стоят две задачи, связанные с уровнем потерь. Во-первых, это расчет транзита 110 киловольт «Тулун–Тайшет», где мы планируем установить компенсирующие устройства. Это связано прежде с надежностью — участок сети достаточно длинный, на нем постоянно происходят просадки напряжения, особенно после того, как на железной дороги стали активно использовать «Ермаки» (электровозы моделей Э5К и ЭС5К. — Ред.). Побочным эффектом от установки компенсирующих устройств станет снижение потерь. Во-вторых, мы готовим большое задание по расчету сетей, пока напряжением 110–220 киловольт, в целом по области, где мы можем поставить компенсирующие устройства для снижения паразитных потоков реактивной мощности. Это позволит снизить уровень технологических потерь. И поскольку мы приблизим источники реактивной мощности к потребителям, можно будет увеличить предел передаваемой активной мощности без дополнительного строительства.
— И какова в таких условиях, которые усугубляют кризис в экономике, стратегия Иркутской электросетевой компании?
— Стратегия у нас одна — удерживать потребителя, обеспечивая его надежное электроснабжение. И, конечно, мы в компании проводим антикризисные мероприятия. Они в первую очередь связаны с оптимизацией затрат на ремонты и капитальное строительство. Это, в частности, тотальное проведение конкурсных процедур по всем видам закупок. В результате снижение итоговой цены по сравнению со сметной достигает 20 процентов. Не везде — где-то это один, пять или десять процентов. Кроме того, последние два–три года мы при вводе объектов минимизируем прием нового персонала, чтобы сохранить существующий уровень зарплат и не потерять высококвалифицированных специалистов. На транспорте ставим датчики ГЛОНАСС и счетчики-расходомеры. Работаем по программе развития производственной системы — в прошлом году экономический эффект составил 207 миллионов рублей. Договариваемся с муниципалитетами насчет платы за землю под нашими объектами. Сэкономили на этой статье расходов 20 миллионов рублей.
— Есть ли уже результаты реализации программы стимулирования энергопотребления в Иркутской области, которую вы разработали совместно с ПАО «Иркутскэнерго»?
— Мы заключили договоры на присоединение 60 мегаватт нагрузки и вместе с «Иркутскэнерго» ввели необходимые для этого объекты. Если говорить о планах, то, во-первых, железная дорога запросила порядка 120 мегаватт для «Ермаков». Когда этот проект будет реализован, пока не берусь сказать. Во-вторых, есть Ак-Сугское медно-порфировое месторождение в Туве вблизи границы Иркутской области и Красноярского края, они запросили 125 мегаватт. Есть Зашихинское месторождение в 70–80 километрах от Тулуна, там необходимо 16 мегаватт. Оно находится недалеко от Алыгджера, так что, возможно, через его освоение решится вопрос электроснабжения Тофаларии. Пока на Зашихе работают дизельные электростанции. Линия на Ак-Сугское месторождение пойдет в том направлении, поэтому ждут тех, кто его собирается разрабатывать. Если этот проект будет реализован, мы должны будем установить дополнительный автотрансформатор на подстанции 500/220/110 кВ в Тулуне, который позволит нам оптимизировать перетоки электроэнергии на участке от Зимы до Тулуна. Резко упадут потери. Мы снимем ограничения на выдачу мощности Новозиминской ТЭЦ. Появится возможность развить Черемховский район, поставив там подстанцию 220 кВ, и по уже имеющейся линии того же класса напряжения, Осинский район. А там — пойти в Жигаловский район и запитать Ковыкту. Вопрос лишь в том, когда это будет.