1. Почему так много людей с удовольствием пишут диктант, хотя вряд ли многим из них это когда-то в детстве нравилось?

Мне кажется, что в обществе существует потребность к объединению. Ведь общество сейчас сильно поляризовано и буквально по каждому поводу существуют различные мнения. Но тяготение к тому, чтобы ощутить себя единым обществом, все-таки в нас сильно. Вы можете быть противником власти, сторонником власти или относиться к ней нейтрально, но это патриотическая акция, которая в то же время не идеологизирована. Таких только две: «Бессмертный полк» и «Тотальный диктант», и, кстати, обе придуманы в соседних сибирских городах, Томске и Новосибирске — между ними расстояние двести километров. И еще это просто соревнование. В обществе, где расшатываются все нормы, это потребность в какой-то норме. И попытка ей соответствовать.

2. А вы в детстве любили писать диктант?

Да я уже не помню, любил или не любил… Это был способ школьной жизни. Мы все писали диктанты. Не помню, чтобы я испытывал к ним ненависть или, наоборот, какую-то любовь. Просто без диктанта нельзя было перейти в следующий класс.

3. Как вы восприняли предложение написать текст Тотального диктанта в этом году?

Вначале я колебался, не хотелось писать публицистический текст. И Дина Рубина, и Захар Прилепин — они писали публицистику. Я просто придумал эту тему: три города и три реки — поскольку диктант пишется по часовым поясам и там должны быть три части одной темы. Я предложил организаторам эту свою тему и решил, что если она будет отвергнута, я откажусь. А ее приняли. Я согласился.

4. Вы пишете: «Если ребенком вы жили в городе на большой реке, вам повезло: суть жизни вы понимаете лучше, чем те, кто был лишен этого счастья». Почему?

Это художественный образ. Мне так кажется. Река — большая, русская, уральские, сибирские особенно реки, — это совершенно особый мир, иная форма жизни. И в сочетании цивилизации и этого первозданного речного мира открывается что-то важное для человека.

5. В прошлом году ваш роман «Зимняя дорога» получил премию «Большая книга». Почему для вас так важна тема гражданской войны?

Есть такая теория, что история для нас начинается за пределами памяти трех поколений. Для меня гражданская война — еще не история. Мои дед и бабушка, которых я прекрасно помню, были уже взрослыми людьми в это время. Воспоминания тех наших предков, которых мы знали лично, входят в наши воспоминания. Для моих детей точно так же не вполне история — Великая Отечественная война. А революция и гражданская война — уже история.

 

6. Изучая гражданскую войну, пришли ли вы к пониманию, что меняется в людях, когда происходит такой раскол?

Ослабевают связи в обществе. Ослабевают законы, ослабевает общественное регулирование человеческого поведения. Человеку приходится больше полагаться на самого себя, и человек в такие моменты беднеет… Трагичность гражданской войны — когда ты понимаешь, что ни у одной из сторон нет правды. Трагедия — это не столкновение правды и неправды. Это столкновение двух правд.

7. Есть ли что-то такое, чего не видно современникам этих событий, но видно человеку, который смотрит на них сто лет спустя?

Сомерсет Моэм говорил, что для того, чтобы понять чувства, которые мы испытали в юности, нужно прожить жизнь. Когда мы смотрим назад, мы лучше понимаем даже собственную жизнь. В разные периоды жизни мы свою жизнь видим и понимаем иначе. То же самое с историей. Часто историков обвиняют в том, что они переписывают историю. Но история всегда будет переписываться, потому что каждое время смотрит на прошлое иначе.