Конец 2017 года принес тревожные сводки с макроэкономического фронта. В третьем квартале остановился рост ВВП — после сезонной и календарной корректировок он в первом приближении остался на уровне второго квартала или даже чуть-чуть уменьшился. Пока что ВВП компенсировал лишь около половины четырехпроцентного спада, накопленного за время последней рецессии (см. график 1). А к концу осени летняя стабилизация промышленного производства сменилась отчетливым спадом. Индекс промышленного производства, показывающий нарастающий отрицательный прирост начиная с июля, в ноябре впервые за полтора года опустился ниже среднемесячного показателя докризисного 2014-го (см. график 2).
«Промышленный подъем, возобновившийся в начале 2016-го после кризиса 2014–2015 годов, закончился в июне 2017-го, — констатирует Владимир Бессонов, заведующий лабораторией исследования проблем инфляции и экономического роста НИУ ВШЭ. — На протяжении летних месяцев наблюдалась стабилизация, которая с началом осени сменилась спадом, все более ускоряющимся».
На базу не спишешь
Некоторые аналитики предпочли списать неожиданный ноябрьский нырок росстатовского показателя промышленной динамики по отношению к ноябрю прошлого года (–3,6%) на так называемый эффект базы. Действительно, в конце 2016 года Росстат учинил масштабную методологическую реформу, затронувшую среди прочего и расчет индекса промышленного производства. Была проведена смена номенклатуры и характеристик индексообразующих продуктов, пересчет в сторону уменьшения дефляторов для продуктов, изначально учитываемых не в натуре, а по стоимости выпуска; был также усовершенствован алгоритм досчета на результаты деятельности некорпорированной экономики.
В результате текущая динамика промпроизводства одномоментно улучшилась, а ровно через год, по итогам ноября текущего года, в метрике «месяц к месяцу предыдущего года» автоматически ухудшилась. Однако используемая Владимиром Бессоновым метрика оценки темпов изменения промышленного производства к предыдущему месяцу со снятой сезонностью в принципе исключает эффект базы. Так что вынуждены испортить вам новогоднее настроение: наличие серьезного, к тому же нарастающего промышленного спада здесь и сейчас следует признать медицински установленным фактом.
Пока глубина сжатия промышленного выпуска невелика: в ноябре она составила около 1,3% по отношению к июню. Это поменьше, чем спад во время кризиса 2014–2015 годов (там фиксировались две ямы глубиной около 1,7%), не говоря уже о масштабном сжатии в ходе кризиса 2008 года (–14%, см. график 3).
В этом контексте декабрьское «сверхплановое» снижение ключевой ставки ЦБ выглядит как запоздалый реверанс регулятора реальному сектору экономики — бессмысленный сразу по двум причинам. Чисто технически снижение номинала ключевой ставки на полпункта при провале инфляции ниже таргета на полтора пункта означает не снижение, а рост реального процента. Последний превышает сегодня у нас 5% годовых — это абсолютный мировой максимум.
Хуже того, структурные ка