Небывалый уровень насилия на улицах французских городов во время акций «желтых жилетов» — это лишь отражение возросшей напряженности во всех сферах социальной и экономической жизни Пятой республики. Кризисные явления зародились во французском обществе не вчера. Кто-то говорит о двадцати, кто-то о тридцати или сорока годах кризиса. И полуторагодовой спурт правительства Эммануэля Макрона, в результате которого страна охвачена то ли акцией гражданского неповиновения, то ли крестьянским восстанием, впечатляет.
Макрон продолжает претворять в жизнь программу ускорения либеральных реформ. По его мнению, Франция должна была их провести еще пару десятилетий назад. Реформы всегда насилие, а ускоренные либеральные реформы — насилие в кубе. По ожесточению, с которым значительная часть «желтых жилетов» противостоит правоохранительным органам, можно сделать вывод о том, как люди готовы отвечать на эти испытания.
Десяток погибших, тысячи раненых. Объектом гнева «желтых жилетов» оказались не только полицейские, но и журналисты. Могут оскорбить. Были случаи физической агрессии. Несколько сотен «желтых жилетов» собрались недавно у здания, где находится BFMTV, чтобы прокричать разные обидные лозунги типа «Журналисты — коллаборационисты». И это не случайно. Ни экономическое, ни социальное насилие не стало бы возможным без насилия в СМИ.
Эрзац-избирательная кампания
А началось это насилие в СМИ со стартом президентской кампании. Во Франции бывают кампании «все против одного»: когда-то этим «одним» были коммунисты, а в последние годы — «Национальный фронт» Марин Ле Пен. В 2017-м мы стали свидетелями кампании «все за одного». И этим «одним» стал Эммануэль Макрон.
Основные соперники Макрона, Франсуа Фийон и Марин Ле Пен, были подвергнуты линчеванию со стороны основных СМИ Франции. Избирателям вместо дискуссии о путях развития страны навязали бесконечный сериал о предполагаемых финансовых преступлениях кандидатов, о возбуждении против них уголовных дел, об их низком моральном облике со всеми возможными подробностями: выжимками из протоколов допросов, текстами электронных писем с изъятых при обысках компьютеров. Все это чудесным образом оказывалось на страницах газет. Вместо рассказа о программах претендентов французы были вынуждены слушать обсуждение стоимости костюмов, подаренных Фийону его приятелем адвокатом, или неполиткорректных фраз, которые якобы произнес в 2000 году один из вице-президентов «Национального фронта».
Чаша сия не минула и Жан-Люка Меланшона. Поначалу к нему не было претензий. Он, скорее, пользовался благожелательным отношением СМИ, поскольку выполнял важную функцию — оттягивал от «Национального фронта» рабочих, мелких служащих и городскую молодежь. По наивности Меланшон думал, что это следствие его высокого морального облика неподкупного политического деятеля и даже включился в игру, осуждая неприглядный облик Ле Пен и Фийона. Все изменилось недели за три до первого тура выборов, когда рейтинг Меланшона достиг опасной отметки и его попадание во вто