Сирийская операция ВКС стала российским экзаменом на лидерство в современном мире. И Москва этот экзамен прошла. Многие российские политики очень любят говорить о величии России, о ее роли и статусе в современном мире. Однако еще недавно спрашивали: «Какие ваши доказательства», — и их аргументы сводились лишь к грозному прошлому Советского Союза да наличию ракетно-ядерной дубинки. Да, за последние десять лет Москва смогла доказать определенную силу и возможности, но лишь на своей периферии. События августа 2008-го и февраля–марта 2014 года показали, что Кремль устал отступать и готов защищать свои интересы на постсоветском пространстве. Защищать силой оружия, если придется.
Однако эта защита лишь выводила Россию на уровень региональных держав. Интересы Москвы стали учитывать лишь на постсоветском пространстве (см. отказ НАТО от инкорпорирования в свой состав Украины и Грузии), а возможности России на глобальной арене оценивались весьма низко. И неудивительно, ведь до Сирии Кремль терпел там в основном неудачи (Югославия, Ливия). На Западе сложилось устойчивое мнение, что российские дипломаты ничего не умеют, российские корабли не ходят, самолеты не летают, а сама страна — это всего лишь колоссальная бензоколонка, которая только и может, что ныть о своем великом прошлом, и не имеет никакого будущего.
Сирийская операция внесла определенное отрезвление в ряды тех, кто еще упивался победой в холодной войне. Выяснилось, что самолеты не просто летают, но и показывают чудеса надежности и эффективности. Западные военные аналитики с удивлением констатировали, что эксплуатация в столь сложных условиях, как сирийская пустыня, прошла с очень маленьким количеством технических проблем.
Летали эффективно, впрочем, не только самолеты. В дипломатический обиход вошла фраза «дипломатия калибров». Российские ракеты, запущенные из акватории Черного и Каспийского морей, точно поражали цели на территории Сирии и доказали, что Москва может проецировать силу на тысячи километров от родной, как выразился Путин, тайги.
Наконец, в Сирии именно Москва положила конец крупнейшей мировой террористической группировке — «Исламскому государству», запрещенному в России. Пока США думали над тем, кто для них более страшный враг — Башар Асад (один из самых прогрессивных лидеров Ближнего Востока, но при этом союзник враждебного американцам Ирана) или же «Исламское государство» (поощряющее рабство и массовые изнасилования, но при этом готовое воевать с иранцами и Асадом до победного конца), Москва встала на защиту всего цивилизованного мира и сломала хребет исламским террористам. Причем сделала это, даже несмотря на страшные теракты в Питере и взрыв самолета над Египтом: как правильно сказал Владимир Путин, отступать «не в характере нашего народа».
В результате сирийской операции статус и влияние Москвы на мировые процессы резко выросло. И вдруг выяснилось, что поддержка или консультации с Россией нужны при решении всех вопросов, где так или иначе проявляются наши интересы. В Корее, с иранской ядерной программой и даже в Ливии (куда Москву сейчас пытаются подтянуть для борьбы с окопавшимися там террористами). Лидеры стран Ближнего Востока, включая тяжело больного короля Саудовской Аравии Салмана бин Абдельазиза, берут свои золотые лестницы и едут в российскую столицу, чтобы нормализовать отношения и заручиться если уж не поддержкой, то хотя бы нейтралитетом Москвы для решения своих задач.
Да, пока едут не все. Некоторые (например, американский Конгресс) упорно отказываются признавать новые реалии международных отношений и продолжают в своих фантазиях видеть образ России двадцатилетней давности. Что ж, каждый имеет право на ошибки, но при этом должен понимать, что ошибочное восприятие реальности иногда приводит к тому, что эта реальность больно бьет в лоб и отрезвляет. Либо убивает.