Новые промышленные производства, которые открываются сегодня и будут открываться в будущем, не создадут массовые рабочие места. Тенденция, развивающаяся во всем мире, –максимально автоматизированные, гибкие, максимально безлюдные производства. Достаточно посетить вновь открытые современные производственные площадки в Северо-Западном регионе, чтобы убедиться в реальности этого. Степень автоматизации, конечно, зависит от отрасли. Скажем, для фармацевтической промышленности малое количество сотрудников на производственной площадке – это норма. Однако в будущем новые предприятия из самых разных отраслей все больше и больше будут выглядеть в глазах обывателя как принтер, в операционную память которого для выпуска продукции загружаются цифровые файлы – производственные задания. Промышленный 3D-принтинг, новые материалы, интернет вещей, новые возможности автоматизации, базирующиеся на постоянно дешевеющем и приобретающем новые мощности вычислительном ресурсе, формируют новую промышленную реальность, другие производственные цепочки и в конечном счете трансформируют многие промышленные рынки до неузнаваемости. Четвертая промышленная революция уже началась, она необратимо набирает свой ход, как правило, невидимый даже для тех, кто ежедневно вовлечен в производственную деятельность. Некоторые предприятия уже участвуют в этой революции, внедряя новые технологии, которые неслучайно называют «подрывными» (англ. – «disruptive»). Однако даже тем, кто «не заказывал» никаких технологических инноваций, не удастся отсидеться на диване с попкорном, наблюдая события со стороны. Большинство экспертов, разрабатывающих эти самые подрывные технологии, согласны, что в перспективе 10-15 лет нас ждет полная смена технологического уклада, по масштабу сдвига сопоставимая с эпохой электрификации начала ХХ века, описывая сегодняшний момент при помощи провидческой формулы писателя-фантаста, основателя киберпанка Уильяма Гибсона: «Будущее уже наступило, просто оно еще неравномерно распределено».
Нужен умный интерфейс
Президент ОАО «ЛЕНПОЛИГРАФМАШ» Кирилл Соловейчик:
– Основные вызовы четвертой промышленной революции – в уходе от ручного труда в обрабатывающем, монтажном и сборочном производстве, в замещении его быстро перенастраиваемыми автоматами и роботами. Нам не нужны специалисты широкого профиля средней квалификации со средними компетенциями, необходимо сделать упор на глубокие знания в областях науки и техники. Как мы можем ответить на эти вызовы? Через наем или получение доступа к высококвалифицированным специалистам – «гуру» – в необходимых направлениях развития. Через выстраивание технологии производства продукции по революционным принципам шестого технологического уклада, а не эволюцией ручного труда через механизацию и автоматизацию. Необходимо вбрасывать на рынок новые продукты, идеи, не ожидая технических заданий от заказчиков. Заказчики больше не знают, чего хотят. Не спрос, а выгодное предложение формирует рынок, моду, тренды. Мы будем учить сотрудников новым технологиям, новым алгоритмам работы, по-новому использовать мозг и руки. Главенствующую роль должны занять сегодняшние ключевые сотрудники, «рядом» с которыми, а не «над» которыми, как раньше, будут работать менторы, наставники, коучи, направляющие их деятельность днем и ночью. Понятие рабочего места приобретет новый смысл – места, где человек занимается любимым делом, самореализуется. Нам нужна не цифровизация персонала, нам нужен умный интерфейс для обмена идеями, мыслями и их воплощения в продукте, творчестве.
Как организаторы ежегодного Индустриального кадрового форума, который в этом году пройдет 2 марта в рамках Санкт-Петербургского международного форума труда, мы исследовали степень проникновения нового промышленного уклада в жизнь предприятий Северо-Запада, разослав более тысячи приглашений для департаментов персонала крупных промышленных предприятий поучаствовать в небольшом опросе о «цифровых» компетенциях для производственного персонала. Но получили крайне низкий отклик. Более того,
в частных беседах наши респонденты давали такие ответы: «Мы вообще не понимаем, о чем вы нас спрашиваете». Получается, что подавляющее большинство сотрудников, ответственных за персонал промышленных предприятий, находятся в зоне неосознанной некомпетентности по поводу происходящей в мире промышленной революции и даже не догадываются о сути и масштабах происходящего. А ситуация с планированием перспективных потребностей и формулированием приоритетных направлений для организации обучения новым «цифровым» компетенциям на этих предприятиях находится на нулевой отметке.
Однако мы нашли в Санкт-Петербурге и локальных лидеров цифровой промышленной трансформации, нам удалось получить ответы от руководителей компаний, где работа по цифровизации производства уже началась. Вообще ситуация с наличием квалифицированного персонала, способного работать в новом производственном окружении, крайне неудовлетворительная. Осенью 2017 года было опубликовано большое исследование «Россия 2025: от кадров к талантам», посвященное оценке состояния человеческого капитала в России, проведенное совместно Сбербанком и BCG. Авторы обратились к вопросу создания новых «цифровых» рабочих мест. В исследовании в обобщенном виде приведены результаты более 90 интервью с высшим руководством крупнейших российских организаций-работодателей из 22 отраслей, совокупно обеспечивающих рабочие места для более чем 3,5 млн человек. В отчете много впечатляющей информации о текущей структуре компетенций человеческого капитала в России, кроме того, приведены прогнозы потребностей, связанных с цифровой революцией.
Соотнести скорости изменений
Директор по персоналу и связям с общественностью ОАО «Кировский завод» Николай Чегаев:
– Основные вызовы четвертой промышленной революции для промышленного предприятия лежат в двух областях: изменении структуры потребления продукции и изменении основных технологических цепочек производства по мере развития систем искусственного интеллекта (ИИ). По первому пункту, в частности для Кировского завода, изменение структуры потребления производимой продукции видится в «обесчеловечивании» интерфейса управления производимых машин и оборудования. Оставив в стороне военную технику и технику специального назначения, можно рассмотреть это на примере сельскохозяйственного трактора. Огромное внимание (в интеллектуальных затратах, в трудо- и материалоемкости) при производстве современного трактора на данный момент уделяется комфорту оператора. Современная кабина создана, чтобы максимально защитить тракториста от холода, жары, пыли, шума и вибраций. В случае замены человека искусственным интеллектом, а проделать это с трактором, работающим на огромных безлюдных полях, на порядок легче, чем запустить беспилотный автомобиль по дорогам общего пользования, необходимость наличия кабины на корпусе совершенно не очевидна. И на сегодняшний день в ряде стран уже существуют пилотные образцы беспилотных тракторов без кабины оператора. Про изменение технологических цепочек нужно понимать, что все больше интеллектуальной деятельности по управлению производственным процессом будет отдаваться ИИ. В частности, современные системы проектирования продукции в машиностроении уже кардинально изменили потребность в конструкторах и технологах, в несколько раз повысив производительность их труда. Рано или поздно ситуация придет к тому, что от человека потребуется только заложить необходимые параметры конечного продукта, а искусственный интеллект будет в состоянии спроектировать продукт и полностью описать оптимальный технологический процесс его производства, исходя из возможностей имеющегося в наличии оборудования. Единственным возможным способом ответить на технологический вызов является необходимость изменяться с той же скоростью, с какой будет меняться окружающая конкурентная среда. От государства требуются существенные вложения в инфраструктуру и человеческий капитал – образование, здравоохранение, фундаментальную науку, поддержку прикладных исследований и инвестиций.
В том числе авторы доклада коснулись темы приобретения работниками новых компетенций. Лишь 25% компаний оценивают собственные возможности по привлечению и переобучению сотрудников как адекватные вызовам технологической революции – в перспективе следующих 8 лет они готовы «закрыть» более 70% собственных потребностей в персонале экономики знаний, 28% компаний оценивают свои возможности менее чем в 25% от собственных потребностей. Разрыв же между нынешним положением и потребностями экономики знаний в перспективе до 2025 года оценивается в 9,2 млн работников.
Готова ли система российского образования для организации массового обучения необходимым новым «цифровым» компетенциям? «В целом скорее нет, если речь идет именно о массовом обучении», – говорит директор проектного офиса Программы «5-100-2020», и.о. директора Института передовых производственных технологий СПбПУ Петра Великого Сергей Салкуцан. «Но необходимо задуматься, а есть ли необходимость в «массовизации» этого процесса? К сожалению, массовое очень часто сопровождается имитацией. При необходимости и правильно озвученных целях мы можем получить ситуацию, когда все образовательные учреждения через два месяца отчитаются о внедрении всех мыслимых технологий в образовательный процесс и готовности к передаче новых знаний. Так же, как и в бизнесе, в образовании есть свои островки успеха, которые могут претендовать на статус «готовых к цифровому миру». Но часто возникает проблема с масштабированием этих лучших решений. Поэтому одним из вызовов станет вопрос: каким образом обеспечить кастомизированную подготовку специалистов, когда нет возможности ждать выпускников с нужными компетенциями 6 лет. Наиболее перспективными в этом направлении становятся технологии получения цифрового портрета компетенций человека и навигационные технологии развития человека. Соединение этих двух технологий обеспечит относительно безболезненный переход к новым «цифровым» компетенциям», – считает Сергей Салкуцан.
«В России большое внимание уделяется обсуждению инноваций, цифровой экономики, производительности труда и конкурентоспособности. Однако эти планы нереализуемы без системного подхода к развитию человеческого капитала, включая как привлечение и удержание лучших умов, так и обеспечение условий для роста прогрессивных компаний-работодателей. Одна из важнейших задач состоит в создании новых высококвалифицированных рабочих мест, присущих технологичной, диверсифицированной, творческой экономике – экономике знаний», – пишут авторы исследования «Россия 2025: от кадров к талантам».
Ставка на наукоемкие продукты
Директор проектного офиса Программы «5-100-2020», и.о. директора Института передовых производственных технологий СПбПУ Петра Великого Сергей Салкуцан:
– Мы видим основной вызов в том, что рост сложности разрабатываемых изделий и инженерных задач существенно опережает рост технологий и компетенций. Существующие производственные бизнес-модели не справляются с подобным ростом, а это значит, что необходима новая модель. Какой она будет, еще предстоит ответить, но основные требования к ней уже можно сформулировать сейчас. Модель должна отвечать требованиям современного глобального рынка. Она должна дать возможность существенно сократить три основных параметра: время принятия решения (Time-to-Decision), время его исполнения (Time-to-Execution) и время вывода продукции на рынок (Time-to-Market). В цепочке «разработка – производство – маркетинг (сбыт)» продолжит усиливаться разрыв в добавленной стоимости между производством и оставшимися этапами. Необходимо делать ставку на разработку наукоемких продуктов. Именно здесь возможно создание максимальной добавленной стоимости. Речь не идет о полном отказе от производственных функций, просто нужно отдавать себе отчет в том, что производство из низкомаржинального может очень быстро стать убыточным. И его содержание будет зависеть от возможностей предприятия именно в разработке продукции, от заложенной добавленной стоимости и его умения работать на высококонкурентном рынке, где, прямо скажем, успехов у российских производственных компаний в области маркетинга и построения системы дистрибуции не очень много. Россия как мировое КБ – это один из возможных и предпочтительных сценариев развития. Модель должна учитывать новый сетевой характер взаимоотношений партнеров. В этом смысле уже впору говорить не об управлении цепочкой поставок (Supply Chain Management), а об управлении сетями поставок (Supply Network Management). Наконец, модель должна будет ответить на вопрос о том, что делать с 80% работников, которые, по оценкам многих экспертов, не соответствуют новой «цифровой» реальности и профессии которых могут перестать быть необходимыми при создании новой системы разделения труда.
Мы полностью разделяем это суждение. Есть уникальный шанс, не откладывая до кризисного состояния, вызванного глобальной технологической волной, объединить усилия профессионалов от бизнеса, передовой высшей школы, государства, начать дискуссию о проблеме сохранения национальной конкурентоспособности промышленности с точки зрения развития человеческого капитала, организовав общее информационное поле для взаимодействия и обмена информацией для всех участников рынка. Необходимо создать открытую национальную систему обучения взрослых людей новым «цифровым» навыкам для их успешной работы в экономике знаний, позволить России стать полноценным участником мирового интеллектуального рынка труда.