Голосование, прошедшее с 23 по 26 мая в странах ЕС в пору назвать историческим. В Европарламенте, впервые с момента окончания «холодной войны», изменился расклад сил. Правоцентристская Европейская народная партия (ЕНП) и Прогрессивный альянс социалистов и демократов (ПАСД) потеряли большинство и вынуждены будут договариваться о коалиции с другими фракциями.
До победы правоцентристы и социалисты не дотянули, в общем-то, совсем чуть-чуть. Они получили 331, а не 376 необходимых для большинства мандатов. Безусловно, часть голосов у двух партий забрали евроскептики. «Европейский альянс народов и наций» (бывшая партия «Европа наций и свобод»), где тон задают сторонники Марин Ле Пен, и «Европа за свободу и прямую демократию», в которую входит, в том числе, партия Найджела Фараджа с говорящим названием Brexit, получили 111 мандатов против 78 на прошлых выборах в Европарламент. Однако само по себе это усиление принципиальных противников единой Европы вряд ли бы помешало социалистам и правоцентристам сохранить большинство, если бы не принципиальные же сторонники европейского единства. Их вдохновил президент Франции Эммануэль Макрон. В час, когда евроскептики наступают, он выступил с призывом усилить полномочия ЕС — даже опубликовал статью, где изложил свой план реформ Евросоюза. Популярность Макрона среди еврооптимистов резко выросла. Поэтому его движение «Республика на марше», объединившись на этих выборах с «Альянсом либералов и демократов за Европу» (это традиционные сторонники укрепления ЕС), взяло 105 мандатов , то есть третье место.
Упрочили свои позиции и зелёные (69 против 52 мандатов на прошлых выборах). Это тоже знак того, что Европа ждёт перемен. За зелёных традиционно голосуют не только озабоченные экологическими проблемами, но и те, кто хочет таким образом выразить протест против «системных» партий.
В целом получается грустная, для сторонников сохранения ЕС, картина. Радикалы наступают. Одни хотят, чтоб Евросоюза не было, и особенно этого не скрывают. Другие стремятся сделать так, чтобы ЕС постепенно эволюционировал в сторону конфедерации. Оба пути не сулят Евросоюзу ничего хорошего.
С момента окончания «холодной войны» в Европе произошло много перемен. Что бы ни говорили про ЕС, он стал самым успешным интеграционным проектом в мире. От его институтов теперь зависят благосостояние и экономика миллионов европейцев — и глав транснациональных корпораций, и, скажем, обычного фермера, зависимого от субсидий Брюсселя. Не случайно на этих выборах в Европарламент наблюдалась рекордная явка. Обычный, среднестатистический избиратель, прежде воспринимавший органы власти ЕС как нечто далекое и не касающееся его лично, начал относиться к ним более серьёзно.
Тех, кто считал, что структуры и правила Евросоюза – лишь маленькое неважное приложение к безвизовому режиму между европейскими странами, должно быть, окончательно переубедил пример Великобритании. Брекзит, об условиях которого британские парламентарии никак не могут договориться, продемонстрировал, что, какими бы ни были неудобства пребывания в единой Европе, распрощаться с ней может выйти себе дороже. При этом множится и число проблем, которые, как понимает всё большее число европейцев, лучше бы решать сообща: это и миграционный кризис, и отношения с США и Россией.
Но за время существования Евросоюза не случилось одного: граждане государств ЕС так и не ощутили себя единой общностью. Интересы своей страны для них по прежнему важнее интересов Европы. Попытки ущемить, даже во имя общего блага, национальный суверенитет, в целом, воспринимаются одинаково болезненно во всех странах Евросоюза. Тут Литва мало чем отличается от Великобритании. Итоги выборов в Европарламент, с успехами евроскептиков и «протестным» голосованием, показали, что Европа может быть единой только до известного предела. Который руководство ЕС вынуждено то и дело преступать – опять-таки ради общей пользы.
В итоге европейский истеблишмент вынужден ломать голову над тем, как совместить несовместимое. Впрочем, демократия — это вообще система разрешения противоречий, которые при иной форме организации общества оказываются неразрешимыми. А отказываться от демократии, несмотря на авторитарные тенденции в отдельных странах ЕС, Европа, к счастью, не собирается.